Данный форум существует в настоящий момент, как памятник истории развития движения сторонников КОБ и хранилище значительного объёма сопутствующей информации. Функцию площадки общения форум не исполняет. Регистрация новых пользователей запрещена.
На случай, если Вам по какой-либо причине понадобится зарегистрироваться на форуме, пишите в телеграм @Sirin77
Из книги Прудниковой Е.А. "Ленин – Сталин. Технология невозможного"
Из книги Прудниковой Е.А. "Ленин – Сталин. Технология невозможного":
Скрытый текст:
Цитата:
Из высказываний Гитлера:
«Нам нужны русские пространства без русских».
«В будущей Европе должны быть две расы: германская и латинская. Эти две расы должны сообща работать в России для того, чтобы уменьшить количество славян».
«Мы должны развивать технику обезлюживания. Если вы спросите меня, что я понимаю под обезлюживанием, я скажу; что имею в виду устранение целых расовых единиц. И это то, что я намерен осуществить... Если я могу послать цвет германской нации в пекло войны без малейшего сожаления о пролитии ценной германской крови, то, конечно, я имею право устранить миллионы низшей расы, которые размножаются, как черви!»
Из выступления Гиммлера в замке Вевельсбург. Март 1941 года.
«Нашей задачей является не германизировать Восток в старом смысле этого слова, то есть привить населению немецкий язык и немецкие законы, а добиться, чтобы на Востоке жили только люди действительно немецкой крови... Для этого необходимо ликвидировать значительную часть населяющих восточные земли недочеловеков. Число славян необходимо сократить на тридцать миллионов человек; чем меньше их останется, тем лучше».
Из письма рядового Вальтера Траве. 29 июня 1941 г.
«Германцы на востоке должны быть подлинными викингами, и все низшие расы должны быть уничтожены. Мы не имеем права на мягкость и малодушие».
Высказывание унтер-офицера Графа:
«Евреи – это свиньи, и уничтожать их – проявление культуры».
Ладно, допустим, это теория. В России власть имущие тоже много чего декларировали, но далеко не все делали. А как насчет практики?
Из дневника обер-ефрейтора Иоганнеса Гердера:
«В одной деревне мы схватили первых попавшихся двенадцать жителей и отвели их на кладбище. Заставили их копать себе просторную и глубокую могилу Славянам нет и не может быть никакой пощады. Проклятая гуманность нам чужда».
Это они разминаются перед большим делом. А вот так развлекаются.
Из рассказа младшего воентехника Сергея Дашичева:
«Я видел на окраине одной деревни близ Белостока пять заостренных колов, на них было воткнуто пять трупов женщин. Трупы были голые, с распоротыми животами, отрезанными грудями и отсеченными головами. Головы женщин валялись в луже крови вместе с трупами убитых детей. Это были жены и дети наших командиров».
Из дневника ефрейтора Пауля Фогта:
«Этих девчонок мы связали, а потом их слегка поутюжили нашими гусеницами, так что любо было глядеть».
А так злятся на неуступчивость противника.
Из воспоминаний политрука Николая Ляшенко:
«Солдаты стояли большим плотным кругом и что-то рассматривали. Протиснувшись в середину, чтобы посмотреть, чем возмущены наши солдаты, я от ужаса попятился назад. Передо мной лежало огромное, еще не погасшее пепелище, на котором фашисты заживо сжигали военнопленных красноармейцев и мирное население. Вперемешку с пеплом лежало множество еще не догоревших человеческих костей и черепов, немного в стороне несколько обугленных трупов: каждый был связан по рукам и ногам обыкновенной телеграфной проволокой – еще живыми их бросали в костер...»
А вот уже политика в действии – уменьшение числа славян.
Из рассказа путевого обходчика на разъезде 214-й километр под Даугавпилсом:
«Когда открыли вагоны, военнопленные жадно глотали воздух открытыми ртами. Многие, выходя из вагонов, падали от истощения. Тех, кто не мог идти, немцы расстреливали тут же, у будки обходчика. Из каждого эшелона выбрасывали по 400–500 трупов. Пленные рассказывали, что они по 6–8 суток не получали в дороге ни пищи, ни воды».
Из воспоминаний обер-фелъдфебеля Лео Мелларта:
«Я вышел наружу и увидел, как стоящие недалеко две или три зенитные батареи ведут огонь прямой наводкой по находившимся в накопителе пленным... Как я узнал позднее от караульных, в результате было убито или тяжело ранено около 1000–1500 человек».
Из рассказа венгерского офицера-танкиста:
«Мы стояли в Ровно. Однажды утром, проснувшись, я услышал, как тысячи собак воют где-то вдалеке... Я позвал ординарца и спросил: «Шандор, что это за стоны и вой?» Он ответил: «Неподалеку находится огромная масса русских военнопленных, которых держат под открытым небом. Их, должно быть, 80 тысяч. Они стонут потому, что умирают от голода «.
Я пошел посмотреть. За колючей проволокой находились десятки тысяч русских военнопленных. Многие были при последнем издыхании. Маю кто из них мог держаться на ногах. Лица их высохли, глаза глубоко запачи. Каждый день умирали сотни, и те, у кого еще оставались силы, сваливали их в огромную яму».
Между прочим, с взятыми в плен европейскими военнослужащими обращались согласно Женевской конвенции. Их не гоняли пешком, а возили на машинах, нормально кормили, позволяли писать письма домой и пр. И условия оккупации для европейцев были совсем-совсем другими.
Из рассказа очевидца деятельности охранной полиции в Риге:
«Обыкновенно забирали с собой мужчин и женщин в тюрьму или префектуру. Там их избивали до полусмерти; издевались самым рафинированным образом, заставляли мужчин и женщин раздеваться догола и совокупляться и после этого убивали, так что из тюрьмы, а чаще всего и из префектуры никто живым не возвращался; их увозили в Би- кернский лес и там убивали. Таким образом, в течение 2–3 недель было уничтожено около 12 ООО евреев и примерно столько же главным образом русских».
Иногда они пытались экономить патроны...
Из докладной командира полка фон Магилла:
«Мы выгнали женщин и детей в болото, но это не дало должного эффекта, так как болота были не настолько глубоки, чтобы можно было в них утонуть».
Впрочем, много ли могут войска? Планы «обезлюживания» разрабатывались организованно, как государственная политика. Май 1941 г.
Из протокола заседания экономического штаба «Ольдендург»:
«Войну можно будет продолжать только в том случае, если все вооруженные силы Германии на третьем году войны будут снабжаться продовольствием за счет России. При этом, несомненно, погибнут от голода десятки тысяч человек, если мы вывезем из страны все необходимое для нас».
Из директивы экономического штаба «Ост»:
«Выделение черноземных областей должно обеспечить нам при любых обстоятельствах наличие более или менее значительных излишков в этих областях. Как следствие – прекращение снабжения всей лесной зоны, включая крупные индустриальные центры – Москву и Петербург... Несколько десятков миллионов человек на этой территории станут лишними и умрут или будут вынуждены переселиться в Сибирь. Попытки спасти это население от голодной смерти путем отправки туда излишков из черноземной зоны могут быть осуществлены только за счет ухудшения снабжения Европы. Они могут подорвать возможность Германии продержаться в войне и ослабить блокадную прочность Германии и Европы».
Не зря они заговорили про Европу. К ней отношение было совсем другое. Например, оккупация Франции лишила Германию половины стратегических запасов зерна – французов надо было кормить.
Из беседы Геринга с итальянским министром внутренних дел:
«В этом году в России умрет от голода от 20 до 30 миллионов человек. Может быть, даже хорошо, что так произойдет; ведь некоторые народы необходимо сокращать».
Фото: какая-то небольшая воинская часть. Офицеры сидят, нижние чины стоят сзади. Перед ними вытащенная из класса доска, на которой написано: «Русский должен умереть, чтобы мы жили».
Это не сорок второй, не сорок третий год, когда немцы уже озверели от неудачной войны. Это первые недели. Они – победители, торжественно марширующие по захваченной земле. Мы еще ничего им не сделали.
Война жестока сама по себе, и говорить о том, что одна сторона лучше, а другая хуже – некорректно. Как правило, некорректно – но не в этом случае. Есть ведь рассказы и иного рода. Вспоминают немецких солдат, делившихся своим пайком с русскими детьми, защищавших местное население от собственных сослуживцев. Есть и рассказы о жестокости наших по отношению к немцам. Но, во-первых, пропорции – один к ста, к тысяче... А во-вторых, само понятие жестокости было разным. Очень жестко и наглядно это показано в интервью петербургского священника о. Вячеслава Харинова, который всерьез занимается историей войны.
Из интервью о. Вячеслава Харинова:
«Помню встречу с одним старым немецким офицером, будто вышедшим из карикатурного советского фильма про фашистов: весь такой сухопарый, характер нордический... Он мне сказал: «А у меня никакого раскаяния перед русскими нет. Иван воевал очень жестоко. Мы всю Европу прошли, соблюдая Женевскую конвенцию. Но когда вступили в Россию, наш санитарный батальон тут же вырезали подчистую: русские зарезали раненых и фельдшеров, словно баранов. После этого командование, которое до того на Ленинградском фронте сдерживало нас, сказало: ответим русским тем же! Больше пленных не берем. Через месяц мы уже сами не могли остановиться».
На меня эти слова старого фашиста крепко подействовали. Я не знал, чем ответить на этот жуткий упрек...»
Это тоже разница между нами и ими. Русский священник, который отлично знает, что творили оккупанты на нашей земле, не задается вопросом: что увидели наши бойцы перед тем, как вырезать санитарный батальон? Выжженные деревни с заживо сожженным населением? Порезанные из пулемета семьи комсостава? Замученных женщин и расстрелянных детей? Он не обращает внимание собеседника на то, что наши солдаты зарезачи немецких раненых, а не замучили – не вспарывали животы, не выкалывали глаза, не жгли живыми. Он чувствует вину даже за это. Но потом...
«Но потом, слава Богу – объявился свидетель с противоположной стороны. Мой прихожанин Михаил рассказал, как на десятый день войны в Новгороде купался вместе с другими детьми в прудах близ города. Вдруг в небе появился самолет, и немецкий летчик на бреющем полете начал расстреливать ребятишек из пулемета. Они обезумели от ужаса. Один закричал: прыгайте в воду, другой – нет, лучше бежим к кустам! Самолет сделал круг и вернулся. Видно, пулеметные патроны у летчика кончились, потому что он начал добивать детей из револьвера. Этот мой прихожанин, Михаил, видел его лицо и сказал, что не забудет его до самой смерти. Как не забудет вид своего дружка, мальчишки, лежавшего в пыли с простреленной головой. И маленькую девочку, крутившуюся на земле от боли. Они повторяла «мамочка, мамочка» и прижимала руки к окровавленному животу»...
Прервемся немного. Когда гитлеровцы на оккупированной территории уничтожали мирное население, они любили такой изыск: выпустить приговоренному четыре пули в живот и оставить умирать. Это называлось «эсесовский квадрат».
Продолжим читать интервью:
«Потом его вместе с матерью усадили на баржу. Были сшиты из простыней полотнища, на них нарисованы красные кресты, и три баржи, груженные женщинами и детьми, двинулись по реке. Тут налет немецкой авиации – бомбы кидали точно на кресты. Запертый в трюме, он слышал крики и стоны с палубы...»
Этот рассказ не так невероятен, как может показаться. Естественно, если бы на баржу сбросили фугасную бомбу, она бы мгновенно затонула. Но у немцев имелись легкие противопехотные разрывные бомбочки для поражения живой силы противника, а судя по времени и месту налета, это были как раз такие самолеты. На самом деле немецких асов очень можно понять: бомбить войсковую колонну опасно. Там есть зенитки, да и солдаты палят по пролетающему самолету из всего, что имеют, а винтовочная пуля, влепленная в бензобак... Кстати, часто ли наши самолеты в Германии обстреливали из пулеметов колонны беженцев? Если кто слышал – откликнитесь...
Но дальше о. Вячеславу его прихожанин рассказывает вещи, понять которые я уже не могу.
«Они с матерью добрались тогда до Урала, осели в одном из городков. Михаил вспоминал: «Я мечтал увидеть только одного человека на земле – того летчика». Однажды в городке несколько бараков оцепили колючей проволокой. Пошел слух, что там собираются открыть лагерь для военнопленных, и вскоре их действительно привезли. После школы Михаил ходил туда и подолгу стоял около проволоки, вглядываясь в лица пленных. Конечно, того немца он не встретил. Как-то мать дала ему кусок хлеба и сказала: «Отнеси, брось пленным за проволоку, говорят, они там голодают. Многие наши женщины подкармливают их. Иди!»
Он пошел послушно с этим хлебом, встал у колючей проволоки. Немцы с той стороны смотрели, ждали, когда он кинет хлеб. А он не мог! Он сказал мне: «У меня руки стали как каменные. Я не мог их поднять. Вернулся домой, сказал – я не могу»«.
Чат КОБ
14.09.2012, 17:54
Линейный вид
