[Iоанн Пламенный]

(продолжение)

Сохранялся и классовый подход при оценке действий, которые можно было квалифицировать как антисоветскую агитацию. Из Куйбышева информировали, что среди активно критикующих мероприятия советской власти замечены бывший участник восстания на броненосце «Потемкин» Киселев и бывшие красные партизаны. Начальник Секретно-Политического отдела УНКВД Ленинградской области Горин-Лундин не разрешил арестовать рабочего, который нарисовал скелет и подписал: «Вот, что дала нам Советская власть к 17-й годовщине Октября». Одиночные высказывания не представляли особой опасности.

Крупные, так называемые хозяйственно-политические кампании сопровождались арестами людей, которые критически относились к проводимым мероприятиям. Арестовывали рабочих и служащих, высказывавших «контрреволюционные суждения», в частности, о том, что стахановское движение свидетельствует о «невиданной эксплуатации рабочего класса», что в результате его снижаются расценки, а в итоге все это ведет к понижению материального уровня жизни рабочих, что стахановское движение является предвестником безработицы. Например, одна из старейших работниц фабрики им.Клары Цеткин в Ленинграде заявляла, что «много нашумели, а на самом деле эта работа по-стахановски берется и выполняется не за счет техники, а исключительно за счет большого напряжения сил рабочего, и если это еще долго продлится, то рабочий сгорбится и состарится не по возрасту, а от работы». Уголовные преступления в отношении стахановцев квалифицировались как террористические акты. Как контрреволюционный саботаж расценивался низкий уровень организаторской деятельности инженерно-технического персонала по массовому вовлечению рабочих в стахановское движение. В 1936 году за противодействие стахановскому движению было арестовано более 1100 человек.

Другой уровень протеста был связан с критическим осмыслением практических шагов советского руководства. В различных слоях советского общества возникали оппозиционные группы и даже небольшие организации, члены которых реально оценивали огромные потери от насильственной коллективизации и форсированной индустриализации. Программы этих организаций могли получить поддержку у значительной части городского и сельского населения и представляли реальную угрозу для режима – в отличие от верхушечной борьбы в высших эшелонах власти. Именно эти группы становились объектом особенно пристального внимания со стороны органов госбезопасности, и информация о них немедленно поступала Сталину. В 1934-1936 годах в Красной Армии, в среде городской и сельской интеллигенции Ульяновска, Саратова, Самары и других городов и областей СССР возник целый ряд организаций, которые только начинали пропагандистскую деятельность, но не успевали расширить свое влияние, поскольку были быстро ликвидированы органами госбезопасности.

К первой группе таких организаций следует отнести те, в программных документах которых содержались положения о необходимости проведения подлинно ленинской политики, извращенной Сталиным и его окружением. Члены «Боевого коммунистического союза» в Ленинградской школе военных топографов, члены «Всесоюзной партии экономического возрождения страны» в Саратовской бронетанковой школе ставили своей задачей «возвращение на действительно ленинский путь социалистического строительства».

Программные документы этих организаций содержали положения о борьбе с засильем административного аппарата, утверждали принципы добровольности и отказа от любых форм принуждения в ходе преобразований в промышленности и сельском хозяйстве. В экономической сфере требования заключались в том, чтобы наивысшими темпами развивать легкую индустрию для обеспечения потребностей населения, ограничить экспорт необходимых населению продуктов. Члены организации выступали за реализацию конституционного принципа всеобщей выборности и права на свободу слова: «Свобода слова для трудящихся за последнее время является только словом в конституции, так как говорить и писать можно лишь то, что является только перепевом или целиком подтверждает сказанное Сталиным»[АП РФ. Ф.3. Оп.58. Д.227. Л.173-179.]. До реального развертывания сети организаций дело не дошло, так как все участники были арестованы.

Возникали и другого рода организации в основном среди городской и сельской интеллигенции. Их взгляды коренным образом отличались от взглядов сторонников очищения ленинского учения. Методы проведения коллективизации и форсированной индустриализации стали причиной радикализации определенной, незначительной части общества, с этими методами несогласной. Так, организация в Ульяновске, во главе которой стоял бывший офицер агроном Найденов, приняла программу, в которой содержались такие положения как ликвидация монополии на власть коммунистической партии, проведение парламентских выборов и формирование парламента, введение частной собственности. Информация об организации Найденова была немедленно направлена Сталину.

Большинство советских граждан, осужденных за антисоветскую агитацию или другие «антисоветские проявления» на относительно небольшие сроки, позднее, в период массовых репрессий, попадут на оперативный учет и подвергнутся новым арестам.

Несмотря на жесточайший террор в период коллективизации, высылку сотен тысяч крестьян из родных мест, в городах и деревнях продолжало сохраняться недовольство политикой правящей партии. Индустриализация не предусматривала существенного изменения в материальном благосостоянии рабочего класса и служащих. Все это служило объективной основой для распространения протестных взглядов среди населения СССР.

-------------------------------------------