[Amonrah]

Это "Жу" не спроста. Кто то работает на первом приоритете, при чём в созидательном русле.

Фото: Fotolia/PhotoXPress.ru


Текст: Елена Новоселова

28.07.2013, 09:30
Опубликовать в блоге Версия для печати


Ритуальные походы по магазинам, фетишизация акций и распродаж, сомнамбулические покупки ненужных вещей, обожествление гламурных стандартов - потребление стало жизненной философией для многих наших соотечественников. Нужно ли его ограничить? Наелись, напокупались, и что дальше? Счастлив ли человек, у которого есть все? Об этом спорят эксперты "РГ" и телепрограммы "Культурная революция".
Эдуард Бояков, режиссер, создатель театральных фестивалей "Золотая маска", "Новая драма": Потребление нужно ограничить. В советское время мой призыв был бы полным кощунством. Ведь мы все нуждались, жили в обществе тотального дефицита. И квартира, машина, дача - это были какие-то тотемные цели, которых мало, кто достигал. А капитализм, который пришёл в нашу с вами жизнь совсем недавно, дал возможность удовлетворять свои потребности. И мы оказались в пространстве западного супермаркета. Вспомните свою первую поездку за рубеж. Главное, что потрясало наших соотечественников, и меня тоже, были не великие произведения искусства и архитектуры, ни музеи. Прилавки магазинов! Это был сильнейший культурный шок! Мы привыкли к сыру, хлебу, колбасе. А там сотни их видов и наименований! Мы все считали, что вот когда в России появятся такие магазины, мы начнём жить по-другому, станем более свободными и счастливыми. Но не случилось.
Я вспоминаю Гетруду Стайн, которая говорила, что когда человек достигает того, чего он хотел, часто оказывается, что он хотел совсем не этого. Так получилось и с нами. Сейчас мы понимаем, что вот этот заполненный под завязку холодильник, который был предметом мечты наших родителей, - ничто иное, как страшная профанация алтаря, не имеющего на самом деле никакого отношения к нашему счастью. Это пародия на алтарь. Мы гонимся за потреблением, мы хотим чего-то достичь, что-то купить. И вдруг оказывается, что это что-то - гаджет для ребёнка, игрушка, - нужны лишь для того, чтобы отвлечь, занять его. И тогда мама и папа смогут.... много работать. И вот они работают, получают стресс, ребёнок отчуждён. Мы теряем семью. Мы думали, что наши семьи будут жить лучше. Оказывается, нет.
Американские ученые сравнили размеры посуды и еды на пятидесяти двух художественных полотнах последнего тысячелетия. И обнаружили, что габариты тарелок выросли на шестьдесят шесть процентов, порции еды на шестьдесят девять, а куски хлеба на двадцать три процента
Мы считали, что наши люди будут жить лучше, если получат хороший рынок пищи. Но развитые капиталистические страны показывают обратное. Двадцать пять процентов американских школьниц страдают ожирением. Огромное количество болезней приходит из-за того, что мы переедаем. Мы не можем себя контролировать. И этот процесс имеет отношение ко всему. Во что превращается европейский или российский город? Какое количество асфальта мы накладываем на землю? Какое количество цветов и зелени мы убиваем? Какое количества мусора производим? Время от времени в Интернете появляются страшные статьи, о том, что в Тихом океане существует огромный мусорный остров, который своими размерами превзошёл некоторые европейские страны.

Эдуард Бояков. Фото:Игорь Филонов/ РГ

Эдуард Бояков: Что делать в этой ситуации? Безусловно, нельзя ограничить потребление какими-нибудь политическими указами. Но мы должны задуматься о том, действительно ли мы потребляем столько, сколько нам нужно? Этот вопрос нужно адресовать самому себе. У меня в моей бизнес-биографии был момент, когда я попробовал подсчитать количество своих галстуков. Признаюсь, их получилось пять сотен. Я выбирал их по цветам и фактурам. Сейчас это кажется такой глупостью. Общество должно не стареть, а мудреть. И эта мудрость неизбежно приведёт к тому, что появятся люди, которые покажут пример ограничения... Они уже есть на Западе. Достаточно вспомнить создателя империи ИКЕА. Он летает эконом-классом, очень ограничивает своих детей. Например, объявил им, что наследство, которое он оставит , будет очень скромным. Развивайте себя сами!
Руслан Гринберг, директор Института экономики РАН: Честно сказать, я думал, что по количеству галстуков, я буду рекордсменом. У меня их двести двадцать семь...
Михаил Швыдкой, художественный руководитель Театра мюзикла: Кстати, Уэллс примерно так характеризовал Карла Маркса: "Ну, какой же он серьёзный экономист? Человек с такой бородой, за которой надо ухаживать бесконечно долго, не может быть серьёзным экономистом!"
Руслан Гринберг: ... Дело в том, что, когда человек рождается, у него нет никакого выхода, он должен быть счастливым. А это очень приятно: иметь разнообразную пищу, большой гардероб. Потребление - это синоним свободы. Мы должны иметь выбор на всё. Будь то носки, начальство, премьер-министры.

Руслан Гринберг. Фото:Сергей Карпов/ ИТАР-ТАСС

Вспомните семьдесят лет советского аскетизма, жуткого унижения, уныния, серости. И вдруг Михаил Горбачёв "открыл ворота тюрьмы", мы увидели четыреста сортов сыра и обалдели, конечно, от этого. Это не синоним счастья, но очень хорошая вещь.
Этот заполненный под завязку холодильник, о котором мечтали наши родители, - страшная профанация алтаря, не имеющего никакого отношения к нашему счастью
А если серьезно, то рыночная экономика работает по принципу: все, что произвели, вы должны продать. Есть пара стран в мире, которые так не считают. И там, кстати говоря, есть указы о регламентации потребления. Это Северная Корея и Куба. И надо сказать, что в этих государствах люди живут вполне счастливо тем, что у них есть, потому что не знают ничего другого. К слову, вот история из советского прошлого. Один мой приятель сел в тюрьму на семь лет за то, что поменял немножко рублей на немножко долларов, чтобы своей подружке купить роман Булгакова. "Мастер и Маргарита" продавался только за валюту.
Но если говорить честно и серьёзно, обсуждение темы о вреде потребления мне кажется большим ханжеством и лицемерием. В нашей с вами благословенной стране лишь двадцать пять процентов населения потребляет то, что потребляют европейцы. Остальные выживают. У нас царит недопотребление.
Марина Красильникова, социолог: Потребительские ориентации трёх четвертей российского населения ограничены питанием и одеждой. Откуда же тогда популярные последнее время разговоры о том, что общество перепотребляет? Раздражение появляется тогда, когда происходит диссонанс между доходами и потреблением. Некоторые наши граждане уже получили огромные деньги, но не научились правилам их тратить. Люди тащили из советского прошлого навыки бедняков. А как может продемонстрировать свой социальный статус бедный человек? Тем, что он хорошо поел и красиво оделся. Когда в центре Москвы кто-то покупает одежду по безумным ценам, несопоставимым с ценами в европейских столицах, он платит не за вещь, а за честь приобщиться к более высокому статусу.
Сергей Ковалёв, психолог: Лев Толстой считал, что истинно счастливым становится тот человек, которые осознаёт: то, что у него есть - это и есть всё то, что ему надо. Ему вторил академик Дмитрий Лихачёв: бедный - это не тот, у кого мало, бедный - тот, кому мало.
Необходимо всерьез говорить об ограничении того статуса, той фетишизации потребления, которая в настоящее время существует. Да, есть цель - жить хорошо. Есть средство - потребление. С этим никто не спорит. Это нормальный процесс. Но если средство становится самоцелью, возникает так называемый закон смещения. Скажем, у женщин, которые были помешаны на диетах, целью стала не красота, а само похудение. Они превращались в анорексиков, которых потом вытаскивали из этого своеобразного понимания смысла жизни в психиатрических клиниках. Нельзя превращать потребление в основной смысл существования цивилизации, общества, индивидуального человека. Всегда есть что-то более высокое, ради чего, в конце концов, мы и потребляем. В результате этой фетишизации смысла потребления, статусного характера потребления, мы имеем у двадцати процентов населения экзистенциальный невроз. Наелись, накупились. А дальше что?
У других - социальный невроз. Мы никак не можем дотянуть до гламурных стандартов, которые нам демонстрируют на киноэкранах, на телеэкране, в журналах. Ситуация, когда тачки, тряпки, тусовки заменили ум, честь и совесть.
Современная ценностная ориентация современной цивилизации: статус, власть, материальные блага и чувственные удовольствия. Счастливость заменяется успехом. Но исследования потребления показали, что в период с шестьдесят шестого по девяносто шестой год уровень благосостояния американских граждан поднялся в полтора раза, а удовлетворённость жизнью упала в два.
Япония находится в депрессии последние несколько лет только потому, что она перестала потреблять
Г-н Исидзэ Мотоюки, министр-советник, заведующий информационным отделом посольства Японии в России: В Японии верят, что в любой вещи живет душа. Мои родители не разрешали мне оставлять недоеденным рис, потому что тем самым мы проявляем неуважение к духу пищи. Нельзя тратить что-то в пустую. Понимание этого - японская культурная особенность.
С нашей точки зрения, все вещи и продукты должны быть очень качественными. Чтобы поддерживать качество, может быть, есть смысл ограничить количество производства. И еще. Традиционно в нашем обществе осуждается тот, кто слишком много потребляет или выбрасывает вещи, которые могли бы еще послужить. По-моему, имеет смысл прислушаться к Японии, потому что она успешно преодолевает те вызовы, с которыми весь мир, скорее всего, тоже встретится.
Руслан Гринберг: Но Япония находится в депрессии последние несколько лет только потому, что она перестала потреблять. И это очень тяжелый вопрос. Мы живем в капитализме. У нас нет другой альтернативы. А капитализм - это общество, которое производит, чтобы продать. Если вы не идете в магазин, и если вы не покупаете, то производство останавливается, мир останавливается.

Михаил Швыдкой. Фото:Сергей Пятаков/ РИА Новости www.ria.ru

Михаил Швыдкой: Честно скажу, я не уверен, что в домах с печным отоплением, с туалетом на улице легче думается о смысле жизни. Хотя так уж получилось, что люди задумывались о таких серьезных проблемах, именно когда жили и в более сложные времена, чем сегодняшние. Но, как мне представляется, вопрос не в том, как мы будем потреблять, и станем ли от этого менее духовными или более духовными. Это вопрос, внутренних усилий каждого. И главное. Проблема, с которой мы скоро столкнёмся особенно в развитых странах, состоит в том, что потреблять будут люди, которые никогда не работали. Уже сегодня производит меньшее число людей, чем те, кто потребляет, не работая. И шансов у последних на работу, в общем-то, нет. Приведу в пример США. Там индустриальных рабочих всего 17 процентов. Четыре процента фермеров. Кто-то работает в сфере услуг. А половина никогда не занималась производительным трудом! Это те, кто просто получает социальный пакет.

Подготовила Елена Новоселова

Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) - одна из ведущих экономических организаций мира, которая включает 34 государства, выпустила отчет "Как жизнь?". Из него следует, что прогресс государства зависит от более широких, чем ВВП, параметров. В частности, от приоритетов и стремлений людей, их представлений о своей "счастливости".
Российские и мировые службы и организации, специализирующиеся на статистических исследованиях, давно уже ищут ответ на вопрос, как счастье человека связано с уровнем его потребления и благосостоянии. Вот последние данные на эту тему. Психологи утверждают, что удовлетворенность жизнью, а это почти счастливое самоощущение, лишь на 10-15 процентов обусловлена внешними обстоятельствами, на 50 процентов - общим складом личности и на 35-40 - зависит от личного выбора в принятии решений.
Социологи РОМИР, составившие так называемый "глобальный индекс счастья" отдали России 33-е место из 54. счастливыми себя назвали 42 процента наших граждан, против 53 процентов в среднем по миру. С 2006 года вычисляется и Всемирный индекс счастья (The Happy Planet Index). Это комбинированный показатель, который измеряет достижения стран мира и отдельных регионов с точки зрения их способности обеспечить своим жителям счастливую жизнь. Он рассчитывается по методике британского исследовательского центра New Economic Foundation совместно с экологической организацией Friends of the Earth, гуманитарной организацией World Development Movement. Выпускается раз в два-три года.
Составители рейтинга подчеркивают, что в тех странах, где упор делается на развитие производства, а с ним и на экономический рост, люди, как правило, счастливее не становятся. Так вот, по данным, опубликованным в 2012-м году, Россия в этом списке из 151-й страны занимает 122 место. Между Конго и Болгарией. Счастливее всех, если верить рейтингу, жители Коста Рики и Вьетнама, а несчастнее - Чада и Ботсваны. Граждане США - на 105-м месте. Кризисная, безработная Греция - на 83-м, нестабильный Египет - на 91-м. Счfстливее всех из бывших республик Союза оказалась Киргизия, занявшая 38 строчку списка счастья.
Еще одна международная организация - ОЭСР представила новую версию индекса качества жизни (Better Life Index), рассчитываемого на основе оценок респондентов по 11 параметрам. По сумме их всех, Россия занимает 32-е из 36 мест рейтинга, расположившись между Эстонией и Бразилией. Более других удовлетворены жизнью Швейцария, Норвегия, Исландия и Швеция. Россияне же выше всего оценили национальный "баланс труда и отдыха": примерно на уровне жителей Испании, Дании, Нидерландов и Норвегии.

Мнение

Владислав Флярковский, журналист:
Намерение ограничить потребление мне напоминает твёрдое желание с понедельника начать новую жизнь... Я вспомнил один потрясающий меня эпизод. Лечу я в самолёте одной из крупных авиакомпаний. От нечего делать читаю каталог товаров: "Мягкая игрушка "Панда" - двадцать евро. Вы будете гордиться тем, что часть ваших денег поступит в поддержку Фонда защиты дикой природы". Листаю дальше: "Часы. Триста пятьдесят евро. Великолепный подарок, ремешок из натуральной кожи питона". Человечество окончательно двинулось рассудком. Я не большой знаток человеческой натуры, но я почему-то уверен в том, что человек может заставить себя не жрать гамбургеры. Но не может заставить себя не слушать пошленькие песенки и читать дурацкие детективчики. Так он устроен.

Владислав Флярковский. Фото:Григорий Сысоев/ ИТАР-ТАСС

Блиц-опрос

Какая вещь была предметом вашей детской мечты?
Эдуард Бояков: Автомобиль.
Руслан Гринберг: Плащ-болонья.
Есть ли у вас дома лишние вещи?
Эдуард Бояков: Очень много.
Руслан Гринберг: Только лишние одни.
Вас устраивает сегодняшний книжный рынок?
Эдуард Бояков: Нет.
Руслан Гринберг: Более чем.
Сколько фильмов вы смотрите за неделю?
Эдуард Бояков: Наверное, пять.
Руслан Гринберг: Ни одного.
Чего Вам не хватает сегодня?
Эдуард Бояков: Осознания того, что у меня все есть.
Руслан Гринберг: Всего хватает.
Кстати
Термин "консюмеризм" был введен в обиход в 1970 году двумя разными людьми: итальянским режиссёром Паоло Пазолини и американским политологом Гербертом Маркузе. Академик Владимир Вернадский подсчитал, что из всего объёма сырья, извлекаемого из земли, человек потребляет в виде готовой продукции примерно шесть процентов. Остальное - отходы на разных стадиях технологической цепочки.


Нужно ли ограничивать масштабы массового потребления?

• Да — 80%
• Нет — 20%

http://rg.ru/2013/07/28/potreblenie-site.html

[Amonrah]

Хотел бы сюда же добавить, что статья как то связана с последней запиской ВП. О 180° повороте от Капитализма к.. ?

Случайные совпадения? — либо не случайные…

http://kob.su/tmoment/sluchainye-sov...-ne-sluchainye

[РОСтОК]

Сообщение от Amonrah

Это "Жу" не спроста. Кто то работает на первом приоритете, при чём в созидательном русле...

Таки да. Хитро.опые б-гоизбранные "унюхали тренд".

[promity]

Maxim Kantor
ЗАКОН СТАИ

У меня есть давний знакомый, затрудняюсь определить его профессию, потому что он мало что знает и ничего не умеет, но уже много лет он работает куратором в Центре Современного искусства, готовит выставки, участвует в круглых столах. Вероятно, он искусствовед. Когда он говорит, то всегда произносит один и тот же набор слов, просто переставляет слова местами. Он мало читал, светская текучка съела все время, но необходимый минимум знает: Деррида, Уорхол, Бойс, Гройс, Чубайс, Прохоров, долой Путина. Он интеллигент.
В целом, он за хорошее.Этот человек подозревает, что с ним происходит что-то не то. Он ведь вменяемый, он давно заметил, что ничего не читает, и думает одни и те же мысли, или полумысли – уже много лет подряд. Он ведь человек, с некоторой, пусть притупленной, способностью к рефлексии: он видит, что фигуранты процесса говорят длинные слова, с претензией вызаить богатый смысл – но откуда же взяться смыслу? Они ведут жизнь, исключающую смысл вообще: читают только короткие статьи в коротких журналах и проводят время на вернисажах, а чаще всего пьют или клянчат деньги у нечестных богачей.
Мой знакомый заметил это давно. И то, что все живут моралью кружка, хотя существование привилегированного кружка – аморально в принципе, это он тоже знает. То, что художественного образования более нет, а знания заменили сведениями о рыночных успехах, он знает превосходно. Детали мелких гешефтов он знает лучше прочих: как выхлопотать поездку в Венецию, спроворить грант, промылиться в кураторы выставки – это все мелкие трюки повседневности, которыми живет столица. Мой знакомый варится в этом котле каждый день, и он (будучи изначально неплохим человеком) немного стыдится своей ловкости.
Наши отношения складываются непросто. Дело в том, что я уже много лет назад сказал, что так называемый “второй авангард” – есть жульничество и обслуга богатого ворья, а так называемый “московский концептуализм” не имеет ни единой концепции, а участники процесса – прохвосты и бездари. Многие на меня обиделись и сочли мракобесом, сторонником застойных времен. Мой знакомый отлично понимает, что я не стороник застойных времен, а просто не считаю ту среду, в которой он варится, интересной и умной. И ему обидно: ведь он тоже в глубине души (в далеко запрятанной глубине души) представляет, что интеллектуальный уровень его друзей очень низок – но каждый день он должен расшаркиваться перед болванами.
И вот, мы перестали общаться, так бывает. Однако, с некоторых пор этот знакомый стал мне звонить и даже приходить в мастерскую. А до этого он не звонил лет двадцать. Однажды позвонил и говорит: “как мне стыдно за все эти годы, ты уж прости, старик, но сам понимаешь. Прости, что мы тебя отовсюду исключали… Ну, если честно, ты сам виноват, поставил себя вне общества…но я-то понимаю, что правда за тобой. Нет, ты прав, конечно…” – так прямо и говорил, произносил горькие слова, очень трогательные. Я сознательно не привожу фамилию этого человека, чтобы ему не влетело от его влиятельных друзей – он ведь рисковал, идя со мной на контакт. Так порой рискует разведчик, когда ему неожиданно хочется раскрыться – пусть хоть на единый миг. Нет, нельзя! Никогда нельзя раскрываться! Надо до самой смерти повторять, что бездарный поэт Пригов – гений, а живопись умерла. Круговая порука бездарностей в моде необходима; более того, именно так и было устроено в советское время – когда деятели соцреализма обязаны были убеждать друг друга, что серая мазня Салахова – это искусство.
Так вот, знакомый пришел ко мне в гости несколько раз, а потом перестал приходить. Точнее, я перестал его приглашать, а он и не просится больше. Дело в том, что такими вот трогательными словами он вроде как выполнил долг перед своей совестью, очистился – но ничего в его жизни не поменялось. И как может поменяться? Он продолжал заниматься устройством мелких дел, произнесением пустых фраз и никогда, ни разу – ни единого разу – он не посмел возвысить свой тонкий голос и сказать нечто против происходящего. Ну, как пойти против директора ГЦСИ Бажанова, человека амбициозного и очень глупого, или против замдиректора ГЦСИ Миндлина, коррумированного до стелек в обуви проходимца, как возразить против программы, поддерживающей общий уровень серости. Они выезжаюти на биенналле и триеннале, сидят с надутыми рожами в комиссиях и подкомиссиях и глупеют, глупеют, глупеют. Если учесть, что уровень знаний был исключительно низок на старте – сегодня это ниже уровня асфальта. Но шампанское булькает, но инсталляции блестят!
Он отлично знает, этот мой знакомый, что все происходящее сегодня в искусстве – еще хуже чем советский Минкульт. Но ему надо жить, скоро пенсия. И даже не в пенсии дело. Он мне сказал очень грустно и очень просто: “вот ты-то уедешь, а я здесь останусь. И мне с ними надо будет встречаться, говорить, здороваться. От них зависит многое - это моя жизнь, понимаешь?” И я перестал его приглашать, смотреть на эти мучения сил нет.
Теперь, когда мы встречаемся на выставках (недавно встретились в Пушкинском музее) он отворачивается. Он знает, что я думаю, что он трус и ничтожество, а я знаю, что он меня уже ненавидит за то, что однажды пересилил себя и пришел ко мне с признаниями. Вдруг я понял и причину его прихода ко мне - и причну нового витка неприязни: в некий момент он вообразил, что за мной стоит какая-то сила, некая, еще неизвестная ему мафия-группировка; может быть, уже договорились менять все? Не может же быть, что я такой вот нахальный - сам по себе, один? Но когда он убедился, что я один, просто такой вот неадекватный, - он очень оскорбился.
И таких обиженных людей я знаю много. Особую категорию занимают бывшие друзья – они все оставались верными до определенной черты, а потом нечто происходило фатальное, и отношения прекращались. Быть адекватным среде очень рекомендуется. Случалось так, что я замахивался на самое святое – и корпоративный закон уже не позволял со мной дружить: они еще терпели, когдя я бранил Тетчер и либеральную демократию, но если я говорил, что оппозиционеры на Болотной – дурни и пошляки, или что идея демократии – подвержена коррозии и износилась, то это уже было нестерпимо. Так и в брежневские годы – со мной дружили, пока я бранил соцреализм, но когда переходил на личности секретарей обкомов или коворил, что всех членов Политбюро надо отправить на Марс – вот тут со мной здороваться переставали. Нало сказать, что в России демократической все еще строже. Одного моего доброго друга пригласили на собеседование (в прежние времена сказали бы: вызвали на партком, но это был не партком, а собрание либеральной интеллигенции) – и на собеседовании предложили ему выбирать: со мной он дружит или с либеральным обществом. И мой былой товарищ позвонил мне по телефону, извинился, сказал: ну сам понимаешь, надо же выбирать.
Мой былой друг великолепно знает, что я выступал против Сталина и лагерей, против Политбюро и советской власти в те годы, когда сегодняшние либералы прилежно ходили на комсомольские собрания. Однако дело ведь не во мне и не в моих взглядах – дело в том, что нельзя нарушать комфортные установки своего круга. Кругу ведь не то обидно, что я не считаю демократию венцом развития общественной мысли – нестерпимо то, что я не считаю Рубинштейна - поэтом, Гройса – философом, а Булатова – художником. Общественный строй никогда главным не был – главное это номенклатура. Современному либеральному кругу комфортно называть меня анти-либералом на том основании, что я считаю их жуликами – ну, вот и называют.
Вчера мне написал милый, в сущности, человек: “я бы рад вашу статью послать дальше, по своим знакомым, но заранее хочу размежеваться с некоторыми острыми пунктами. Вы там слишком резко говорите, а мне бы не хотелось”. Этот же человек (он не вполне трус, боится только своей корпорации) не страшится выступать против абстрактного коррумпированного правителства России – не страшится потому, что эти абстрактные претензии не наказуемы; но он десять раз описается, прежде чем публично скажет, что Бакштейн – не мыслитель и никогда не написал ни единой строчки и не подумал ни единой мысли. Так нельзя говорить, ну что вы! Так невозможно сказать!
Мне сообщали (причем, по сообщали секрету, умоляя не разглашать тайну) что мои статьи пересылают друг другу тайком, боясь признаться своему окружению, что читают Кантора – ведь можно испортить отношения в своем кружке. “Разве можно читать Кантора!” – так говорят друг другу участники кружков, а те из них, которые тайком читают, опускают глаза. И в этот момент они говорят себе: “ведь Максим Кантор не любит их, ну а они не любят его – все правильно, это же честно.”
Среди прочих былых друзей был друг, который переживал, что мне не нравится, что он дружит со взяточниками и людьми из светского коррумпированного круга – гельманами, хорошиловами и т.п. Он мне так говорил: ну а чем ты докажешь, что они нечестные?” Никто, понятное дело, не ловил этих дяденек за руку, но все представляют, как делаются дела – и мой друг тоже великолепно все это знал. Но ведь есть презумпция невиновности, не так ли? Мой друг был исполнен личного достоинства, он готов был со мной дружить несмотря на то, что я против капитализма, а все его окружение – за капитализм. Он просил от меня равной услуги: он будет закрывать глаза на то, что я социалист и христианин, а я должен не замечать того, что он прислуживает негодяям. Моему другу хотелось так все устроить, чтобы и со мной дружить, и с прогрессивной банкирской компанией ладить; это вполне могло идти параллельно. Он приходил ко мне, и мы говорили о высоком, а потом он шел в общество прогрессивных представителей современного искусства, и там беседовал о рынке инноваций. Некоторое замешательство возникало на днях рождения. Но ведь можно два раза подряд отмечать праздник: один стол накрывают - для рукопожатных, а другой - для нерукопожатных друзей.
Во время существования Советского Союза с набором гостей тоже возникали сложности: в интеллигентные дома было не принято приглашать стукачей и директоров ателье, заведующих мясными отделами тоже в гости не звали. А сегодня, когда застолье сплошь из директоров гастрономов – в том числе, гастрономов интеллектуальных – возникает неловкость, когда надо позвать кого-то, кто в данный гатроном не вхож. Тут надо раз и навсегда прописать правила поведения кружка, иначе никак.
Один смелый юноша мне написал, что ему в его «тусовке» достается немало колотушек за то, что он думает не как все, и он даже попросился ко мне в друзья, хотя его окружение и против меня, а если он обматерил меня за спиной, так это от ситуативной застенчивости. И написал он это в отчаянном личном письме, не отдавая себе отчета, что пишет очень трусливо. И не объяснишь, что учиться храбрости надо наедине с собой – а когда научишься быть мужчиной, тогда уже и приходить к взрослым. Поздно объяснять, жизнь сложилась.
Вообще говоря, происходит вот что: возникла мораль мафии, которую противопоставляют морали ненавидимого тотального государства. Мафия, как институт свободы, возникла не вчера – а термин «рукопожатные» совершенно соответствует термину «люди чести», который употребляют на Сицилии.Страх, который напитал общество, - он не перед Путиным; ну что вам сделает Путин, вы ему совершенно не нужны. И не перед Патриархом – вас нельзя отлучить от Церкви, к которой вы не принадлежите. И не перед Сталиным, который шестьдесят лет как мертв. И не перед Советской властью, которой нет, и нечего врать, что она вернулась.Страх – выпасть из своего кружка, выделится из своей маленькой мафии, из теплой лужицы, где тебя поймут и согреют. Страшно перестать говорить на общем жаргоне. Страшно увидеть, что ваш кружок занимается дрянью. Страшно остаться одному с большим миром – и с честными идеалами. Это по-настоящему страшно.
Но толкьо не обманывайте себя – вы совсем не демократы. Надо понять, что управлять многими мафиями для тотального государства значительно проще, чем управлять социумом с единой моралью, внятной целью и идеалом общественного договора. Такой идеал возможно извратить. Но если общество живет общим делом, надолго извратить идеал невозможно. Можно долго обманывать немногих, но нельзя долго обманывать всех. А вот если обман развивается корпоративно, ширится по законам роста раковых клеток, то обман поглащает организм незаметно – и съедает общественный договор навсегда. До тех пор, пока существует свой мыльный дискурс журнала Артхроника, и отдельно есть жирный дискурс московского концептуализма – со страной можно делать все что угодно.А как же быть? что же, опять верить в общие идеалы? Увольте нас от идеалов! Как только произносишь слово «идеалы», как у собеседника блестит глаз: он нашел, как доказать свою правоту, как вернуть себе комфорт в душе. Ах, идеалы? Может, ты за коммунизм? Вам прогресс и капитализм не нравятся? А знаете ли вы, что рынок – отец цивилизации? Ты вне рынка – значит в не прогресса. Знаем мы вас, коммуняк, скоро в лагеря всех законопатите. И вообще, это коммунисты, если разобраться, войну начали. Нет уж, мы за дискурс, за инсталляции, за умеренную коррупцию, за миллиардера Прохорова и его благостную сестру. Прохоров наш президент! Только не трогайте ничего в моей маленькой мафии честных «рукопожатных»!
Идут на митинг, чтобы подержаться за руки таких же запуганных. В этот день они все смелые. Они выступили против абстрактного тирана (которого в МВФ уже договорились валить, поэтому и можно и ходить на демонстрации). Они выступили против тирана и затем пошли по своим рабочим местам – подавать руку проходимцам, подставлять щечки для поцелуев ворам, льстить проституткам.
Кто вас так запугал, граждане? Чиновники даже не делали ничего особенного, чтобы довести вас до такого панического ущербного состояния. Вы не чиновников боитесь – вы друг друга боитесь. Вы боитесь своей бездарности, свой человеческой несостоятельности. В окружении вам подобных ничтожеств ваша несостоятельность не так заметна. Вы уже не смеете сказать ничтожеству, что он/оно/она – ничтожество.
Почему, почему вы все боитесь друг друга? Почему вы все – трусы?
Мне часто теперь говорят: опять ты про негативное! Ну как можно!Ведь для негативного отведен специальный день календаря: 31ого числа мы не согласные! Вот есть реальное общественное дело – протест против тоталитаризма! Прошлись, со знакомыми пообщались. А потом - домой, а дома ждет только хорошее: журнал «Мезонинчик», инсталляция в ГЦСИ, пьянка на Венецианской биенналле, Хорошилов обещал зайти. Жизнь-то идет.

[promity]

https://twitter.com/A_Gasparyan/stat...096128/photo/1

[promity]

Осторожно, правильный смысл!

Катастрофа в Казани и соцсети: клинический случай

November 18th, 16:10
Ужасная трагедия, произошедшая вчера в Казани, еще несколько дней будет обрастать бесполезными фактами и бессмысленными разоблачительными статьями в СМИ - так уж устроено наше информационное пространство, которое с маниакальной радостью встречает каждую трагедию и начинает использовать ее как инструмент медиамаркетинга. От этого никуда не деться, никак этого не побороть, поскольку СМИ - это всего лишь порождение нашей тяги к информации. С другой стороны, реакция некоторых известных (и не очень) личностей в Рунете на катастрофу в Казани меня очень удивила, разозлила и расстроила. Ох, не так должны реагировать на происходящее нормальные люди, совсем не так...

Они преподносят себя как элита российского общества, круглыми сутками стараются блеснуть своим незаурядным остроумием, а когда происходит что-то ужасное, все их ежедневные маски тут же слетают прочь, и они предстают перед читателями во всей своей "красе". Начать, пожалуй, стоит с публикаций сообщества MDK, авторы которого, видимо, не видят разности между скорбью и тупым сарказмом:



Обратите внимание на количество ревтитов - пришло бы нормальному человеку подобное ретвитить в день такой страшной катастрофы???
Ксения Собчак, не найдя никаких других способов получить побольше ретвитов, узрела в гибели 50 человек и "хорошие стороны", опубликовав по этому поводу "осторожный" твит:

Впрочем, получив в ответ волну негодования со стороны читателей, она быстренько слилась. Конечно, это можно считать просто тупым твитом одной популярной ТП, если бы не тот информационный ад в Рунете, который длился до поздней ночи. Похоже, ребятки реально упивались таким инфоповодом.

Сначала в СМИ начали распространятся фотографии совсем другой катастрофы, потом в Сеть полились всевозможные "экспертные мнения", из которых становилось понятно, что у нас в России куда ни плюнь - в эксперта по авиации попадешь. Нечто подобное можно было увидеть во время трагедии в Крымске, когда вся эта возбужденная шизоидная масса креаклов из социальных сетей щедро генерировала потоки лжи и откровенного бреда.

Похожи ли после таких заявлений представители нашего креативного класса на людей? Я думаю, ответ очевиден.

Еще примеры неадеквата, чтобы не быть голословным:
Член "Другой России", Александр Аверин:


Вячеслав Мозговой и Митя Алешковский:









Планктон строит версии или отрабатывает приказ?:



А вот еще целый ряд сообщений от недовольных пользователей, которым не понравилось, что из-за траура отменили показ игры КВН на Первом:



В общем, побывав во вчерашнем информационном кошмаре, я сделал для себя единственно возможный вывод: если профили в социальных сетях являются отражением душ, а твиты и комментарии - сжатыми мыслями, то наше современное общество нуждается не столько в переменах и революциях, сколько в хороших надзирателях, санитарах и психиатрах.

[Sirin]

Сообщение от promity

в хороших надзирателях, санитарах и психиатрах

"Путин пускай сидит без КВНа а мне скучно!" - здесь поможет только лоботомия.
Так что добавь в список хирургов-вредителей.

[promity]

Хе-хе... Мужичок выиграл конкурс немецкого магазина электроники Saturn и получил право забрать за 156 секунд все, что сможет унести с полок. В итоге ему удалось набрать техники на 30 тысяч евро, включая два телевизора, пачку ноутбуков, фотоаппараты, камеры, телефоны и холодильник!!!
Ах, это сладкое слово- халява...

30,000 EUR за 156 секунд / He won 156 seconds to catch all
[ame]http://www.youtube.com/watch?v=iQt1OS4lX3M[/ame]

[vil3000]

Общество потребления очень разумно устроено.
Сначала скормить фаст-фуд (любой не только еду) подрастающему поколению. Оно его переварит. Правда ценой собственного здоровья (психического в том числе). Потом второй этап: фарм компании для лечения гастритов, язв и т.п. плюс ко всему всякие седативные, т.к культпром тоже ничего хорошего не показывает, как следствие психозы. Ну а после всего, когда нечего выжать с индивида, его в ящик. Но и здесь можно сделать так, чтобы были мафиозные структуры наживающиеся на горе людей имели прибыль и делились ею. Соответственно любая структура кому нибудь подконтрольна. Иначе и быть не может, т.к будет бардак. И самое главное, что неотъемлемо есть и должно быть это свобода выбора. И ни каких разговоров о заговоре