Подумалось, что грустить о самом Владимире Михайловиче у меня не очень выходит - он прожил редкую по творческому насыщению жизнь, но я грущу о себе самом, о своей осиротелости от того, что ушёл мой учитель, чьё слово я всегда ждал и которое всегда заряжало меня, особенно в периоды моих каких то невзгод.
|