Бог ты мой, как часто мы бываем сентиментальны и считаем это хорошей чертой своего характера! Мы говорим себе, что способность испытывать жалость – это свидетельство доброты, и порой даже радуемся, что еще можем почувствовать накатывающую тяжесть в горле при виде бездомной собаки или нищего, просящего подаяние. Человек, жалеющий других, словно бы от одного этого чувства становится в собственных глазах альтруистом, а если не альтруистом, то по крайней мере способным на альтруизм.
Мы не желаем замечать, как часто подобная “чувствительность” парадоксальным образом соседствует с черствостью и даже жестокостью, мы не видим, насколько избирательна и неадекватна наша жалость. Ведь если приглядеться к себе, многие заметят, что жалость как особое переживание возникает при вполне определенных условиях, никак не связанных на деле с пресловутым “добросердечием”.
Этакие “добрые самаритяне”, способные в лучшем случае подать нищему мелочь, и составляют абсолютное большинство человеческого рода. Мы – добрые люди, не так ли?

"Нагваль сказал, что только маг, который видит и является бесформенным, может позволить себе помогать кому-либо. Вот почему он помогал нам и сделал нас такими, какие мы есть. Не думаешь ли ты, что можешь ходить повсюду, подбирая людей на улице, чтобы помогать им?" – спрашивает у Кастанеды Ла Горда (V).

Высокая степень ответственности (а вовсе не безразличие) за все живое не дает воину по собственной прихоти вмешиваться в естественный ход вещей.

Карлос в связи с этим вспоминает такой случай:
"Как-то в городе я поднял улитку, лежавшую посреди тротуара, и бережно, положил ее под какой-то виноградный куст. Я был убежден, что оставь я ее на тротуаре, люди рано или поздно раздавили бы ее. Я считал, что, убрав ее в безопасное место, спас ее. Дон Хуан тут же показал мне, что это не так.

Я не принял во внимание две важные возможности. Одна из них была такой: улитка избежала верной смерти на виноградных листьях от яда. А другая – улитка имела достаточно личной силы, чтобы пересечь тротуар. Своим вмешательством я не спас улитку, а только заставил ее утратить то, чего она с таким трудом достигла. Когда я захотел положить улитку туда, где нашел ее, он не позволил мне и этого. Он сказал, что такова была судьба улитки что какой-то идиот пересечет ей путь и прервет ее продвижение.

Если я оставлю ее там, где положил, она, быть может, будет в состоянии собрать достаточно личной силы и дойти туда, куда собиралась".