http://kurnews.ru/uploads/images/4/b...fd3fa2797f.jpg

Выступит якобы историк, у которого фамилия на «с», а ещё очки и борода, польёт грязью страну, а ему хороший человек Кургинян ответит по-взрослому. А мужчина в самом рассвете сил увидит это всё по телевизору и скажет себе: «хороший человек всё-таки Кургинян, молодец», — и пойдёт спать. Или дальше работать. А чего бы тебе, мужчина, не себе об этом сказать, а хоть коллеге своему на работе? Чего бы тебе, вдохновившись, не написать статью, — хотя бы в блоге своём, — что Кургинян, вот, хороший человек, но речь не об этом, а о том, что правду попирают всякие там историки с бородами? Историк, вон, не стесняется — пролезает в телевизор и оттуда на всю страну, как твой, мужчина, дедушка был безвольным рабом, и отец твой безвольным рабом был и мать, и все вообще. Ты-то чего, мужчина, молчишь? Ну не лезешь на баррикады — это понятно, но сказать, сказать хотя бы. Если сердце радуется, когда правду слышишь, так не стесняйся — скажи её и сам тоже. Любовь к правде в первую очередь требует эту самую правду до других доносить, а не просто радоваться, обнаружив где-то скромный её источник, затерянный в пустынях всенародного покаяния за наше тоталитарное прошлое. Это ведь нашими совместными усилиями, наоборот, пустыни среди источников должны затеряться.

Но время, вместе с передтелевизионными мастерами спорта, — которые точно знают, как именно Кличко следовало пробить в челюсть Пличко и в какой именно угол Овечкину следовало закидывать шайбу, но при этом сами даже кегельбан не осиливают, — породило и аналогичных правдолюбов. Абсурдно, кажется, какому-то любителю спорта ехать на олимпиаду с целью иной, нежели просто «поболеть за наших». Ну вот и тут. Правду вполне можно оставить профессионалам. Пусть они сразятся, а мы, такие, приятелю: «как он ему, видел»? Даже нет, не так. Мы, такие, своему внутреннему собеседнику: «как он его, а?». Ведь приятелю — это уже распространение будет. Со спортом, тут понятно: приятель в теме, в случае чего расстановку хоккеистов на матче Арсенала с Чикаго Буллс грамотно прокомментирует, а про политику ему — он у виска покрутит: «Чего это ты, мил человек, в эти дебри подался? Не грузись, расслабься». В общем, вдруг засмеют.

Приятель, не исключено, скажи ты ему полслова, проникся бы и вместо анализа оригинальной схемы 1-0-10 начал бы что-то ещё изучать. Историю родной страны, например. Но вдруг будет смеяться? Не-не-не, Дэвид Блейн. Я уже мысленно наших похвалил, так что, мой вклад в правду без базара засчитан. А дальше… Дальше пусть профессионалы разбираются. У них, у профессионалов, — ну надо же, как повезло! — окружение никогда над ними не смеётся. И вообще, у меня и так дел полно. Буду я ещё кому-то что-то рассказывать! Прямо, вот, делать мне нечего. Или, например, скажу приятелю, а за мной раз, и придут. И заберут.

В общем, столько разных причин есть, ну никак не позволяющих бороться за правду. Однако, к счастью, где-то в пыльном чулане сознания нашлась универсальная индульгенция: я за правду, конечно, не борюсь, но я зато за неё болею! Я — болец за правду. Вот, блин, хороший я всё-таки! Другие бы даже не почесались, а я почти час сегодня правде внимал!

От реального спорта растут мышцы, а от телевизионного — только пузо. Мышцы при этом остаются такими же дистрофичными, какими остаются душа и воля от сопереживания при полном собственном бездействии. И ведь не требуют от тебя стать чемпионом мира, не требуют в одиночку решить все проблемы человечества. Хотя бы локально. Увидел упавшего — помоги встать, увидел ложь — помоги от неё избавиться.

Кстати, о дедушке. Я тут подумал: во-первых, одежду испачкаю, во-вторых, надорваться могу, в-третьих, вон те детишки смеяться будут, глядя как я корячусь, в-четвёртых, почему я? Мне что, больше всех надо? Да, дедушку очень жаль, но давайте, пусть кто-то другой. Скажем, профессиональный подниматель дедушек из лужи. А я уже и так поплакал в знак солидарности. Хватит. Мне ведь ещё после работы спортом перед телевизором заниматься.