А если спрос падает, то высвобождаются рабочие руки, простаивают мощности, и возникает естественное желание у тех стран, в которых сосредоточен мировой спрос (США в первую очередь), вернуть себе производства. Может быть, не самые эффективные, но способные занять безработное население и снизить остроту социальных проблем. И начинается то, что уже получило название «валютных войн», «торговых войн» и так далее, смысл которых в одном – защитить своего соб­ственного производителя, даже, повторяю, не самого эффективного, и собственные рынки от внешних производителей.
Если речь идет о стране большой, у которой высокий уровень национальной локализации, то такая политика неминуемо ведет к росту цен, но этот рост ограничен. Если же страна маленькая и сильно вовлечена в процессы межстранового разделения труда, то рост цен становится достаточно существенным. В этом месте перед руководством страны стоит серьезная дилемма. Или проводить популистскую политику, поддерживать уровень национальной валюты за счет роста долговой нагрузки на государство и повышения импорта, что рано или поздно приведет к серьезному росту безработицы. Или защищать рынки и девальвировать национальную валюту – со снижением уровня жизни, но сохранением производства и возможности дальнейшего развития. Или еще иначе: рост цен при наличии работы и зарплаты, или значительно меньший рост – но при наличии все большего количества людей, у которых денег нет вообще.
С точки зрения тех, кто имеет надежные источники дохода, вторая политика явно вредительская. А вот для тех, кто может лишиться работы (а таких обычно куда больше) – наоборот. И государственный деятель не может не учитывать это обстоятельство, даже той ситуации, когда голос первых, богатых и «успешных», куда более громко слышен. Или, иными словами, выбор политики зависит от того, кем себя считают лидеры государства: национальными лидерами или лидерами отдельной части общества (например, капиталистов).
Отсель