[belkin]

Альбом «Огневорот»



Под звон боевого ситара
Легенда о Механическом Сталине
Возвращаясь к прекрасному
Бой на Калиновом мосту
Это не сон
Первый уфолог
Полный контакт
Зов Земли
Валаам
Тело света

Неизвестные страницы истории СССР, битва за здоровый образ жизни, психический фридайвинг в глубины сознания, генезис уфологии, мистическая мощь Валаама и тела Светы.

Объясняет песни Буклет Огневорота.
Буклеты альбомов — путеводители по мирам Хохломы.

Песни «Первый уфолог», «Полный контакт» и «Зов Земли»
(в такой последовательности) образуют уфологическую трилогию.

Послушать ВКонтакте


Под звон боевого ситара



Уличный артист я, а в былые дни
Был я гармонистом Красной армии.
Как бы выпить чаю Сталин к нам зашёл:
«Хорошо играешь. На Луну пошлём!».

Съездом Советов утверждён проект:
В тёплой ракете наш человек
Вырвется к звёздам, гармонь разожмёт,
По радиоволнам гимн разольёт.

Где-то над планетой начинаю петь.
А в ответ ракета начала скрипеть.
Звёзды, как снежинки, за окном летят,
И, как на картинке, вижу горный ряд.

Ноту пониже классно я взял,
Снег по обшивке заскрежетал.
Я проезжаю, как на санях,
Склон Гималаев на всех парах.

Съехал я в ракете точно Аватар.
Дал факир в деревне мне хлебнуть отвар.
Кости заломило, мир вдруг стал расти,
На руке красиво вспыхнули часы.

С пачку кефира ростом я стал.
Волей факира в колбу попал.
Я на базаре бомбейском пляшу:
В колбе стеклянной доход приношу.

«Едет к нам в долину женщина-нектар,
Горная богиня, и везёт ситар», —
На углах кричали продавцы газет.
Мой факир в печали: ведь она — Адепт.

Птицы затихли, и не спеша
Тихвинский старец начал дышать.
По всей планете идут чудеса,
Белая Света — сама доброта.

От игры ситара начал я расти.
Колбу разломало силою игры.
Света на ситаре набирает ритм,
Я сжимаю рядом два билета в Крым.

Так повстречался орёл молодой
С бабушкой вашей, своею женой.
Хватит внучата деду мешать,
Я на закате люблю помолчать.


Легенда о Механическом Сталине



К светлому будущему движется страна,
Страною управляет без отдыха и сна
В обличье человеческом разумный механизм,
Из нашего народа он строит коммунизм.

Сидит он в кабинете Московского Кремля
И издаёт приказы, усами шевеля,
Решенья безошибочные людям говорит.
В стране он ликвидировал товаров дефицит.

Сталин!
Железными устами,
Словами крепче стали
Задачи людям ставит.

Когда на Красной площади парад,
И люди по команде образуют ряд,
Из громкоговорителей запиливает Брамс,
И Сталин механический впадает в технотранс.

Чтоб смазать шестерёнки, он масла много пьёт.
Сейчас он танцем робота порадует народ.
И вот на мавзолее он делает брейк-данс:
Он со своим народом входит в резонанс.

Сталин!
Шинель свою снимает.
Железными листами
На солнце он сияет.

Приказы без ошибок форсируют страну:
Наука и культура на паровом ходу.
И чтобы не нарушить космический баланс,
Сталин издаёт последний свой указ.

«Спортсмен не развивает всего одну мышцу,
Спортсмен всегда качает — все, а не одну.
А я уже Россию слегка перекачал,
И мира равновесие этим расшатал».

«Поэтому, родные, от дел я отхожу:
Пост свой оставляю, в отпуск ухожу.
Пусть страны разовьются до уровня Руси.
Тогда я мир возглавлю, набравшись новых сил».

Механический Сталин,
Он трубочку достанет
И музычку поставит.
Людей он не оставит.


Возвращаясь к прекрасному



«Время пришло, мой дорогой», —
Мне сказал компьютер бортовой.
Звёздный корабль задрожал на старте,
Вызвав лунной пыли облака.

Буду на восходе бегать по траве босым.
Я — фанат природы и женской красоты.
Я под звёздным светом вспоминал тебя, Земля.
Получай, планета, нового меня.

Шлем отстегнул. Наконец я дома:
Лес шумит и пахнет зверобой,
Мчит по ноге муравей съедобный,
Угостит меня он кислотой.

Я по побережью по песку бегу босым,
Волны шепчут нежно что-то о любви.
Там на побережье познакомлюсь я с тобой,
Такой же сумасшедшей с русою косой.

С неба летят атомные бомбы,
Мы бежим по полю к кораблю.
Кожу пекут ядерные волны,
На ходу я бабочку ловлю.

Голос на рассвете нежно разбудил меня.
За стеклом кометы, а я весь в проводах.
Я в анабиозе прошлое переживал,
Вспоминал, как воздухом лёгкими дышал.

«Время пришло, мой дорогой», —
Повторил компьютер бортовой.
Наша Земля наконец проснулась
К жизни после ядерной зимы.

Я сижу в кабине космического корабля,
Рядом Катерина — женщина моя.
Будем как индейцы: «У-у-у-у-у-у-хэй!» —
А бортовой процессор вырастит людей.


Бой на Калиновом мосту



На стену в Фейсбуке опять написали:
«В Калининграде идёт биеннале».
Надо проверить, что за искусство
На этот раз выставляется в Пруссии.

Вот на треножнике нам инсталляция:
Из унитаза идёт декламация.
Саунд-поэт соловьём заливается,
Новым концептом вовсю упивается.

Тук-тук, тук-тук, под крышкою стук:
Словесный Франкенштейн.
Он сшит, oh shit, из творческих мук
Поэтов прошлых дней.

Взят был Пушкин, взят Бодлер —
Монстер Франкенштейн
Получился,
Сшитый из строф и строк родных стихов.

За унитазом, жилищем оракула,
Мероприятие в меру приятное:
Байрон-вампир держит укушенным
Светоча русской поэзии Пушкина.

Сердце моё от такого печалится,
Что молодёжь так легко впечатляется.
Выставка дискурсами развивается,
А́лкоголь всяческий употребляется.

Тук-тук, тук-тук, за веками стук:
Пришёл зелёный змий.
Ряды пополнишь змия слуг,
Его не поразив.

Достаю я тяжкий меч,
Чтобы змия сечь,
А он плачет:
Просит помочь родной край защитить.

Змий мне поведал, что он сберегает
Мир от участников биеннале.
Чтобы спасти мир от чистой абстракции,
Змий их под руку ведёт к деградации.

Фужер за фужером, бокал за бокалом
Змий подправляет их тёмным лекалом.
Каждый играет в Дориана Грея,
Каждая быть хочет жрицей Бодлера.

Тук-тук, тук-тук, открылись на стук
Змеиные зрачки.
Сквозь них иду я по мосту,
Река внизу журчит.

Достаю я тяжкий меч,
Чтобы Гидру сечь
Нигилизма,
Змию помочь родной край защитить.

Со свистом меч трезвости ей рубит головы.
Головы падают в разные стороны.
Где упадёт голова окаянная,
Сразу возникнет болото с корягами.

И на Алтае, и на Урале,
В Гусе Хрустальном и в Ярославле
Арт-постановки кочуют корявые:
Голый Онегин и робот-боярыня.

Тук-тук, тук-тук, о землю вокруг
Гидры головы стучат.
Как только голову срублю —
Три новые торчат.

Змий цистерну достаёт.
В ней библейский спирт.
Он взорвётся.
Взрыв спирта кинет гидру за бугор.


Это не сон



Трубач Виталий пришёл на сход,
Язычники там познавали
По материнской линии род,
В трансы себя погружали.

Виталий, как звать твою мать? Кристина!
Садись, Виталий Кристиныч.
А как маму мамы звали? Альбина!
Виталий Кристиныч Альбинин.

Чур, чур — магия дур.
Светлана Анновна вспомнила
До нашей эры свою прамать
И стала Прекраснозориной.

Чур, чур — духовный паркур.
Иван Маринович затрещал:
Во времена Атлантиды
Он к маме на Сириус летал.

Иван Маринович по фамилии [нечленораздельные звуки],
Светлана Анновна Прекраснозорина —
Такие фамилии они себе нашли
В бессознательном, как только в транс вошли.

И вот Виталий глаза закрыл,
Под ритмы бубна пощупал мир,
Черпнул поглубже, к корням ушёл
И гоминидов за час прошёл.

Вдруг затрубил Виталий, как слон,
И трубный рёв все окна выбил.
Язычники сообразили: он
Достиг корней, — и заголосили.

Слон, слон — это не сон,
Это твоя прамама.
Слон, слон, хоботом он
Качает воду из Ганга.

Слон, слон, ты пробуждён
В стаде своей прамамы.
Слон, слон, ты маленький слон,
Любимчик слоновьего стада.

Альбинин вспомнил, как был жуком,
А до жука — камнем и баобабом,
Потом он стал большим слоном
И птиц пугал в окрестностях Ганга.

Его мы знали трубачом,
Но лучший миг незабываем.
Он вспомнил жизнь свою слоном,
И слон его не покидает.

Слон, слон, это не сон.
Альбинин к печи прислонился.
Слон, слон, огненный слон
Тихо в заслонку стучится.

Слон, слон, за заслонкою он,
Его не потушишь из шланга.
Искрами поливается слон,
Словно водою из Ганга.

Альбинин в оркестре трубит слоном,
Но платят за это немного.
А ночью в баре «Импрессо-депрессо»
В джаз-бэнде становится богом.

И вот из бара идёт домой,
Адовой музыкой пьяный,
А хулиган на мостовой
Наталью хватает за талию.

Слон, слон, ставит заслон
Хоботом бьёт хулигана*,
Чтоб не слонялся ночью он
И чтобы не было мало.

Слон, слон, хоботом он
Перенесёт через лужу.
Слон, слон с Наталией он
Вместе в каменных джунглях.

*В режиме слона Виталий видит, что хулиган — гигантский жук в сапогах.


Уфологическая трилогия




Первый уфолог



Приземляет Иван виман
На посадочную плиту.
Нас приветствует Солнца Храм,
Нас проводят к его жрецу.

Мы проходим огромный двор,
Где красуется НЛО,
И заводится разговор,
Что Земля — это общий дом.

А Атлантида его пирамидами разрушает:
От излученья сады раньше времени зацветают.
Вот, например, засолил огурцов диких пару бочек —
За ночь рассол забродил, даже свиньи пятак ворочат.

Поделился бедой Иван,
Обозначил им крайний срок,
Разъяснил им, что океан
Может преподнести урок.

И воскликнуло существо:
«Эй, народ, садовод всё врёт!
Он задумал переворот,
Он прогресс вам на нет сведёт», —

И ярко-красным лучом попыталось сразить Ивана.
Но отразились лучи, ведь Иван покрутил шарами.
Кедра шары у него словно ключики зажиганья:
Силы Ивана щитом биоэнергетическим стали.

И пока побеждал Иван,
Я пришельцу залез в карман.
Из кармана ключи достал,
К НЛО с ними побежал.

По тарелке ключом провёл,
И открылось мне НЛО.
Я по трапу в него вошёл,
И меня к звёздам унесло.

Автопилот приземлил НЛО на чужую планету.
В небе два солнца горят — это значит: другая система.
Здесь десять лет я прожил с огромной кассиопеанкой.
Пару детей с ней нажил, вернуться на Землю мечтая.

Разбудил ночью яркий луч —
За балконом объект завис.
«Гуманоид напал на Русь!» —
Из тарелки мне князь кричит.

Я целую свою жену,
И мы с князем на НЛО
Поднимать с коленей страну
Улетаем сквозь тьму миров.

А очертанья Земли изменились морским прибоем.
Нет Атлантиды, но есть песни звонкие Виктора Цоя.
Шар НЛО о скалу, как орех грецкий, раскололся.
Корни пустил я и дал росток уфологии солнцу.





Полный контакт



Землянин спит на балконе,
На нём одежда из синей фольги.
Он подходит для игр неземных.
Мы по нему поводили
Невидимым, но приятным лучом,
Человеку нарушили сон.

Завязался между нами
Межкультурный простой диалог,
Человеку показали,
Как прекрасна Земля за бортом.

Ему открылись как брату,
И человек пригласил нас в свой дом.
Мы по трапу сошли на балкон.
Он крикнул: «Я ненадолго!» —
Залез в корабль и набрал высоту.
Кэп наш топнул по половику.

Всю ночь ждали солнца земного,
На балконе хрумкая снег,
Замерзали, и на восходе
Дверь балкона открыл человек.

Он рассказал о погоне,
Как от ракет ПВО уходил
И что вроде нашу тарелку он укрыл,
Что промедленье опасно:
Не утаить звёздный диск в гараже,
Да и ясно, что рыщут уже.

Капитан наш сказал: «Всё нормально,
Пусть ведёт к кораблю человек.
Думаю я, что он нас не обманет,
К гаражу начинаем забег».

С детства нам интересно:
Кто сильней Шварценеггер или Брюс Ли?
Из какого мы теста —
Нам не узнать без борьбы.

Если взять во вселенной
Два каких-нибудь существа,
Кто из них будет сильнее —
Нам покажет борьба.

Снежный ли ты человек
Или космосу брат,
Главный уфолог тебе на Земле
Сделает полный контакт.

Есть в лесу яма одна —
Это космический ринг.
Там сражаются йети за нас
С гостями из звёздных глубин.

В гараж нырнули, робея.
Раздался гул от удара дверей,
Газ Морфея коснулся очей.
Очнулись вечером в яме
В глуши лесной, а вверху на цепи
Обезьяна, качаясь, рычит.

Опускает с помощью крана
Человек в яму к нам существо —
Серебристую обезьяну,
Криптомена русских лесов.

Мы по нему поводили
Невидимым неприятным лучом.
Он взбесился, стал чёрен лицом.
Нас криптомен словно кукол
Швырял о стены, и в тот страшный миг
Неба купол дал радужный блик.

Материнский корабль наш огромный
С Антарктиды примчался помочь.
Пусть силён криптомен твердолобый,
Но за нами — небесная мощь.

Нас поднимал звёздный крейсер
Антигравитационным лучом,
Кэп от счастья над лесом молитву прочёл.
А криптомен изловчился
И рыбою выпрыгнул из луча,
По деревьям задал стрекоча.

Хочет знать бородатый уфолог,
Космопроиска верный адепт*,
Кто сильнее: брат гуманоид
Или снежный большой человек.

С детства нам интересно:
Кто сильнее Хищник или Чужой?
Чтобы всё было честно,
Примем ставки на бой.

Если взять во вселенной
Два каких-нибудь существа,
Кто из них будет сильнее —
Нам покажет борьба.

Хоть ты с Марса, хоть ты с Плеяд —
Покажи, кто такой
Ты на ринге в объятиях лап
Обезьяны крутой.

Кто б ты ни был — это Земля,
И на ней ты — чужой.
Хочешь, чтоб уважали тебя,
В яме выдержи бой.

*Фактически не адепт, а демиург.


Зов Земли



В тундре, где бессилен ГЛОНАСС,
Бдит в засаде аномальный спецназ.
Третьи сутки уфологов ждут,
Бьют баклуши, под гитару поют

Песни про Афганистан,
Дружбу и чёрный тюльпан.
Струны — в полсилы, чтоб командира
Не разбудить, он подмял
В горнице тёплый диван.

В белой шкуре спит командир,
Космопроиск он часто ловил.
Маскировкой он на живца
Уфологии ловит отца.

Главный уфолог войдёт,
А на диване его
Человек снежный спит безмятежно,
Главный уфолог зайдёт
И в западню попадёт.

Скрипнул порог, и вошёл
Бородатый уфолог в свой дом.
На диване хозяйски зевнул
Белый йети и снова уснул.

И уфологи, сбросив рюкзаки,
Кинулись йети ловить.

На полу пленённый йети улыбается сквозь сети,
Он о пол косматой пяткой три коротких постучал.
Вмиг из погреба с гитарой на сигнал повылезали
Пять пришельцев серебристых и устроили финал.
Уфоман к груди руками странный компас прижимал,
Да сознанье потерял.

Тихо уфолог лежит,
Из гитары на нём воротник.
Странный компас йети забрал
И с пришельцами во мрак убежал.

Главный уфолог встаёт,
Падает, в тундру ползёт.
«Компас верните!» — гневно кричит он.
А снег идёт и идёт,
Снегом следы заметёт.

Звёзды сияют в ночи,
А уфолог в небо кричит:
«Отобрали мой артефакт!
Космос правый, да как же так?».

Только крик затих, в небесах возник
Шаттл, как радужный блик.

Антигравитационный с неба луч упал зелёный
И за шиворот скитальца потащил на небеса.
И проснулся я в постели в доме на Кассиопее,
Рядом кассиопеанка теребит за волоса.
По Земле во снах скучаю, но зовёт меня жена:
В огород идти пора.


Валааам



Я на Валаам, я на Валаам
В лодке по волнам
Мчусь на парусах души
К опытным отцам.
А на берегу, а на берегу
Кто-то чинит сеть,
Рядышком подобно псу
Бегает медведь.

— Ну, здравствуй, Иннокентий! Рассказывай, как оно там, на земле?
— На полях? Взрастает рожь.
— Ну, неплохо, пойдём в дом.

Через тёмный лес, через тёмный лес
По тропе идём.
Шмель в карман ко мне залез,
Шевелится в нём.
Деревянный дом, деревянный дом
Делится теплом,
Братия собралась в нём
За одним столом.

— Надо масла намазать. Иннокентий, дай мне нож.

День идёт за днём, день идёт за днём,
День идёт за днём.
С братьями я каждый день
Радуюсь трудом.
Снится ночью сон, снится ночью сон,
Снится ночью сон:
Ангелы одели мне
Лапоти огнём.

День идёт за днём, день идёт за днём,
А за годом год,
Настоятелем несу
Тяготу забот.
Под огнями звёзд, под огнями звёзд
Вертится Земля
А с утра скребётся в скит
Мне медведица.
Сеть пора идти чинить,
Встретить молодца.


Тело света



Летом в деревню поехать пришлось по делам:
Вишни подрезать и деда избу подлатать.
Утром к колодцу иду, чтобы пить из ковша,
А от колодца навстречу идёт девушка.

Да, станом стройна,
До коленей коса,
И походкой бодра.
Несёт два ведра.

Вот она, мечта поэта:
Женщина, что краше света.
Света на моём пути —
Не могу глаз отвести.

Плечи расправив, навстречу лечу я орлом.
С мыслью помочь я руку тяну за ведром.
Но передумав, за бёдра схватил и упал.
Перед глазами невольно возник путь в Икстлан.

Мне сказал Дон Хуан
Да на весь Икстлан:
«Эту девку прислал
Орёл, чтоб ты знал:

Настоящий воин света
Никогда — ни то, ни это.
Кто за юбкой побежал,
Тот навек в беду попал».

Через три дня я очнулся в избе на печи,
А за окном светятся на траве светлячки.
Раньше весь Нил проплывал баттерфляем, читая индийский
мантрам.
Об тело моё крокодилы ломали зубы острее стекла.

Да, я видел Кайлас,
Открывал третий глаз
И ел змей на раз-два,
Но поза-позавчера

Я коснулся тела Светы
И упал от вспышки света.
То ли то, а то ли это,
Неужели это Света?

Может быть, Света — природный факир, может — нет.
Может быть, голову просто вскружил воздух мне.
К Свете пришёл, чтоб её допросить, а она
Вместо ответа мне подмигнула, платье сняла.

Вдруг повсюду снега,
А под снегом гора.
Это йогов места,
Их около ста.

Я коснулся тела света,
Дух помчался как комета.
Каждый раз, когда коснусь,
Я куда-то унесусь.

Я под горою у йогов гостил три часа.
Йоги в кастрюлях варили борщи, каждый сам.
Борщ я у первого йога хлебнул, и леса
Русские вспомнились, снова черпнул я борща.

И появились поля,
Заскрипели родные снега.
Мчится тройка моя,
Ещё раз ем борща.

Я проснулся в доме Светы,
Света варит борщ адептов
Из крапивы и свеклы.
С ней на равных будем мы.