Глава турецкого МИД Мевлют Чавушоглу поблагодарил Россию за поддержку Турции во время попытки военного переворота в республике. В частности, министр выразил благодарность президенту РФ Владимиру Путину. На минувшей неделе распространились слухи, что Россия якобы предупредила Турцию о готовящемся мятеже за несколько часов до его начала. Однако в Кремле эту информацию не смогли подтвердить. Чавушоглу в эфире телеканала Haberturk заявил, что Россия оказала Турции "безоговорочную поддержку во время попытки военного переворота". "Мы благодарим президента Владимира Путина и всех официальных лиц России за эту поддержку", - сказал министр иностранных дел Турции, которого цитирует "Интерфакс".
На минувшей неделе в прессе появились данные о том, что Москва якобы предупредила Анкару о готовящемся путче за несколько часов до его начала. Об этом, в частности, сообщало иранское агентство FARS со ссылкой на несколько арабских СМИ, которым об этом рассказали источники в дипломатических кругах. Отмечалось, что российские военные перехватили кодированные радиограммы и особо важные сведения, которыми обменивались организаторы мятежа. Затем Москва передала данные, свидетельствующие о подготовке переворота, Национальной разведывательной организации Турции (MIT). Однако в Кремле не смогли подтвердить сведения, опубликованные FARS. "Я не располагаю такой информацией", - сказал пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков. Представитель Кремля также отметил, что не знает, на какие источники ссылается иранское информационное агентство, распространившее соответствующую информацию.
PS. Как представляется, это не дежурная благодарность за обычные слова поддержки законного правительства, вроде тех, которые говорились представителями США и ЕС. Разумеется, что подробности этой поддержки не афишируются, хотя вопрос о том, откуда турецкая разведка получила предупреждение о скором начале переворота, до сих пор не прояснен, да и каучуковые заявления Кремля не сказавшего, ни да, ни нет, оставляют почву для кривотолков на сей счет.
Эстафета олимпийского огня - идея доктора Геббельса
Эстафета олимпийского огня - идея доктора Геббельса
Скрытый текст:
Из истории олимпийского движения.
Эстафета олимпийского огня - идея доктора Геббельса
Впервые в современном мире огонь в олимпийской столице был зажжен в Амстердаме в 1928 году. Однако Играм в Нидерландах не предшествовали ни эстафета, ни торжественное зажжение как самоценный ритуал. Зажигать огонь в Олимпии и нести его в другую страну придумали нацисты перед Олимпийскими играми 1936 года в Берлине.Адольф Гитлер не хотел проведения Олимпийских Игр у себя в Германии. Он считал их и всё, что с ними связано, «изобретением евреев и масонов», прославлением ненавистных ему интернационализма и мультикультурализма. Но он любил пропаганду, пышную демонстрацию силы и престижа Германии, и в 1934 году министр пропаганды Йозеф Геббельс убедил его, что Олимпиада может послужить целям нацизма. «У немецкого спорта одна задача — укреплять характер немецкого народа, наполнять его боевым и товарищеским духом, необходимым в борьбе за существование», — говорил Геббельс в апреле 1933 года.
Первоначально идея родилась у историков Альфреда Шиффа и Карла Дима. Шифф, кстати, был евреем – и быстро за это поплатился, его семья вынуждена была сбежать из Германии уже в 1939 году. Однако в 1936 году евреев еще не преследовали в полную силу, и идея нести огонь пешком из Греции дошла до министра пропаганды и образования Йозефа Геббельса. Нацистский пропагандист ценил костюмированные представления с отсылками к древности – и увидел в эстафете большой потенциал. Более того – к лету 1936 года нацисты уже имели опыт проведения одной Олимпиады (зимних Игр того же года в Гармише-Партенкирхене – единственный случай за всю историю олимпийского движения, когда летние и зимние Игры проводились в одной и той же стране), и поняли пропагандистскую важность Игр.
Геббельс предложил зажечь факел с помощью параболических зеркал прямо в греческой Олимпии – и передавать его потом от страны к стране. Маршрут ограничили Европой (собственно, европейские спортсмены в первую очередь и участвовали в Олимпиаде). Оружейный концерн Круппа изготовил дизайнерский факел. В честь эстафеты были выпущены открытки. На всем пути бегунов сопровождали кинооператоры на автомобилях (если вы видели фильм Лени Рифеншталь «Олимпия», то в начале этого фильма эстафете уделено особое внимание – хотя для пролога к фильму использовались уже художественные, реконструкционные съемки).
«Олимпия» Лени Рифеншталь.
Олимпийский огонь на церемонии открытия игр 1 августа 1936 года зажег Фриц Шилген. Его, из многих других кандидатов, выбрала Лени Рифеншталь за эстетическую привлекательность стиля бега.
Организаторам тогда хотелось подчеркнуть преемственность олимпийских традиций от Древней Греции к нацистской Германии, так как античная Эллада воспринималась фашистами в качестве своего арийского предшественника. По их замыслу, 3 тысячи 422 молодых спортсмена, отвечавших представлениям нацистского руководства об идеальных арийцах, должны были нести факел 3422 километра от храма Геры до стадиона в Берлине.
На границе Чехословакии и Германии олимпийский огонь встречали парадом штурмовиков (затем на месте передачи огня через границу был установлен памятник), а в Берлине так и вообще устроили мегапарад с 20 тысячами гитлерюгендовцев и 40 тысячами штурмовиков. Чаша олимпийского огня до сих пор стоит над футбольным стадионом Берлина, там же стоят скульптуры спортсменов работы любимого скульптора Гитлера Арно Брекера, а также – пробитый снарядом в 1945 году олимпийский колокол со свастикой и надписью по юбке: «Олимпийские игры в Берлине. Я зову молодежь мира» (колокол с изображением имперского орла, держащего в когтях пять колец Олимпиады, был официальным символом летних Игр в Берлине).
Одновременно с рождением традиции транспортировки огня эстафетой родилась и другая традиция – попыток помешать эстафете и затушить огонь. В Вене местные нацисты пытались сорвать эстафету, требуя от немецкого правительства скорее присоединить Австрию к единому рейху. В Чехии же, наоборот, антинемецки настроенные граждане напали на эстафету в Праге и затушили огонь на некоторое время (через два года немецкие войска вошли в Прагу).
Эстафета с олимпийским огнем не была единственной попыткой нацистов установить новые ритуалы международного спорта. Так, вместе с золотой медалью победителям соревнований вручалось по дубовому венку и по саженцу дуба в керамическом горшке с надписью: «Расти в честь победы – и зови к новым делам». Идея нацистов заключалась в том, чтобы спортсмены из других стран увозили к себе в страну саженцы дерева, являвшегося символом Германии. Хотя многие спортсмены отлично исполнили эту задумку (например, чемпион в ходьбе на 50 км британец Харольд Уитлок посадил саженец дуба во дворе своей бывшей школы), на последующих Играх она не реализовывалась.
Вполне возможно, что на следующих Олимпийских играх нацисты придумали бы еще какую-то традицию, которая бы затем стала неотъемлемой частью олимпийских ритуалов. Дело в том, что после зимних и летних Игр 1936 года Германия сразу же получила еще одну Олимпиаду – зимнюю Олимпиаду 1940 года. Ее вначале планировалось провести в Саппоро, но из-за японско-китайской войны МОК решил отдать ее немцам. Подготовка к Олимпиаде в городе, который только что принимал зимние Игры 1936 года, шла полным ходом вплоть до осени 1939-го, когда после нападения Германии на Польшу Международный олимпийский комитет решил вообще отменить проведение Игр, до которых оставалось всего четыре месяца.
Церемония зажжения олимпийского огня в Олимпии и эстафета с передачей факела пережила и войну, и возрождение олимпийского движения и является сегодня неотъемлемым ритуалом любых Игр. https://slon.ru/world/olimpiyskiy_og...-1000474.xhtml
Очередные учения ВСУ с самого начала преследуют неудачи - сначала в Херсонской области местные жители протестовали против возведения инженерных сооружений, а 25 июля 2016 г. на полигоне "Широкий Лан" взорвался 120-мм миномёт, в результате чего один военнослужащий погиб, а ещё восемь получили ранения.
Тип миномёта не сообщается - это может быть стандартный миномёт 2Б11, разработанный в 1979 г., либо новый миномёт "Молот", производства завода "Маяк", который является, по сути, копией первого, и с эксплуатацией которого возникали проблемы. Также в украинской армии ограниченно использовались и более старые миномёты, времён Великой Отечественной войны, образца 1943 года, а возможно и 1938 года.
В населенном пункте Желанное (25 км к северо-западу от Донецка) сегодня ночью при нарушении техники безопасности в ходе обстрела территории ДНР произошла детонация боеприпасов на позиции 152-мм артиллерийских гаубиц «Мста-Б» 55 артбригады.В результате уничтожено одно и повреждены три орудия, потери ВСУ составили 11 погибших и 18 раненых.
Насчет упавшего вчера американского самолета в западных районах провинции Анбар. Пентагон официально отрицает потерю какой-либо машины в западном Ираке.
Тем не менее, Халифат опубликовал несколько фотографий, которые вроде бы должны свидетельствовать о том, что какая-то машина (возможно БПЛА) была сбита или упала в следствие технической неисправности.
Примечательно, что фотографии демонстрируют некое снаряжение и обломки, но нет фото с места падения, которые "черные" обычно делают, когда машины их противников падают на их территории.
Как я понял, на фото демонстрируется содержимое американского спасательного комплекта и некие обломки по которым трудно определить тип машины, которой они принадлежат.
Сердечное спасибо всем, кто не поскупился на добрые слова в мой адрес в комментариях ко 2-й части воспоминаний о службе в ВС ДНР (http://navy-korabel.livejournal.com/139283.html). Призн'аюсь, что в планах была всего одна запись "по случаю", однако, в связи с многочисленными (по моим меркам) ожиданиями продолжения, решил опубликовать всё уже написанное, пусть даже и с некоторыми разрывами в сюжетной линии.
САУ 2С1 "Гвоздика", выстраданные мною, но доставшиеся другому (такое бывает) на неизвестной мне позиции под Ясиноватой – скриншот из выпуска новостей 1-го канала от 02.09.2014
Ночная автопрогулка
В последний день моего пребывания в учебке был получен приказ о формировании второй группы для принятия военной техники (предпочтительно ‒ "Градов") и обучения пользования ею. На сей раз комбат не стал возражать против моего участия в мероприятии, более того, пошутив про "чувство вины", которое испытывал передо мной за предыдущее отстранение (якобы, "мой тяжёлый взгляд с тех пор не давал ему заснуть") назначил меня старшим группы из 30 (тридцати!) человек, в которую входили не только 10 необстрелянных новобранцев из учебки, но и 20 обученных и вооружённых бойцов, уже прошедших, как я узнал позднее, боевое крещение. Неожиданная ответственность буквально вдавила мою голову в плечи.
Разделив на словах обязанности по управлению группой со старшим двадцатки (позывной "Живой") и составив списки личного состава, я отправился в штаб для окончательного инструктажа. Пункт назначения комбат не назвал (что было вполне естественно по соображениям безопасности миссии), но зато дал денег на "карманные расходы" ‒ 3000 долларов (по сотне или 3500 руб. на каждого военнослужащего), которые я сразу же роздал парням. В бумажнике у командира была примерно полноценная банковская пачка "зелёных" ($10000), из чего я сделал вывод, что по части финансового обеспечения у ВС ДНР более-менее всё в порядке (источники: Ахметов или российские спонсоры ‒ второй вопрос).
Для справки (по той или иной причине, это может быть интересно многим): за всё время службы в ВС ДНР (порядка трёх месяцев ‒ дальше не было смысла, т. к. война по сути закончилась) кроме $100 я получил два раз по 1000 гривен, т. е. где-то по 2500-3000 руб., т. е. ни о каком наёмничестве (службе за деньги) не может быть и речи. То, что я "заработал", служа в ополчении, в лучшем случае покрыло расходы на дорогу туда и обратно. Для местных, у которых дома оставались жёны и дети, которым надо было что-то есть, этот вопрос стоял куда более остро.
Около девяти вечера подали два "мерседеса" – больших грузовых самосвала с высокими бортами, в которых обычно перевозили боеприпасы. Скомандовали погрузку. По разумному предложению Живого мы разбили весь личный состав на две группы – по десять вооружённых и пять безоружных бойцов, погрузили личные вещи, импровизированные сиденья, погрузились сами, поехали.
Всю прелесть езды в плохо амортизированном голом металлическом кузове ощутили довольно скоро. Водитель предпочёл сразу забыть о том, что везёт людей, и вёз нас как дрова. Удары на ямах и кочках были очень сильными – казалось, что после очередного обязательно произойдёт разрыв внутренних органов. В качестве противоударного средства приходилось использовать руки, упирая их в сиденье или в днище кузова – помогало мало и не всегда. Сиденья от сломанных стульев оказались малопригодными для использования, лучше всего подошёл старый драный матрац, однако всё, что мы подкладывали под себя, разъезжалось в стороны при первом ударе, резком повороте или торможении. Положения сидя, полулёжа или лёжа менялись сами собой, независимо от нашего желания.
Мы понимали, что вид транспорта был выбран не случайно, а в целях маскировки и нашей же безопасности – толстые стальные борта надёжно защищали от стрелкового оружия. Неудобства на войне – вещь неизбежная, и дикую самосвальную тряску вполне можно было потерпеть и час, и два, и три. Мы ехали к неназванному пункту назначения долгих двенадцать часов... Ехали то быстрее, то медленнее, иногда останавливались, ждали, часто меняли направление. Когда стемнело, и над нами раскинулось звёздное небо, Большую Медведицу можно было видеть то слева, то справа, то спереди, то сзади.
Прочими неудобствами той поездки были: пыль из-под колёс впереди идущей машины, безразличная водителю, но не нам в открытом кузове; поток холодного воздуха ночью (для тех, кто отправился в путь в одной футболке и без головного убора); невозможность при необходимости привлечь внимание водителя в силу конструктивных особенностей колёсного монстра (разве что, очередью из автомата); сильный шум и грохот – чтобы сказать что-то соседу приходилось кричать во весь голос; проблемы с туалетом по причине минимального количества остановок – пустые бутылки, которые мы прихватили в дорогу, оказались совершенно бесполезными из-за тряски (это был, наверное, самый болезненный опыт долготерпения за всю мою жизнь).
Из "моих" (взятых из учебной роты) на одной машине со мной ехали Монтажник, Колобок, Ким и Доктор. Одного из вооружённых, самого зрелого и авторитетного на вид (на фоне совсем молодых парней), сидевшего напротив меня, я назначил (попросил быть) старшим. Его звали Сват, и именно ему предстояло вскоре стать моим первым большим разочарованием в людях по ту сторону границы (слава Богу, таких разочарований было совсем немного). А пока, насколько позволял грохот самосвала, мы общались, и он рассказывал, как их взвод на днях попал под обстрел (первый бой), как они потеряли товарища (в автобус, где он был один, попал снаряд), как его (Свата) подвела больная нога, и он остался с автоматом и гранатой, чтобы не сдерживать отход остальных, как готовился к худшему, и как потом за ним вернулись и помогли дойти до своих.
Пока было светло, следили за воздушной обстановкой (считалось, что тогда у укров ещё была какая-то авиация), и автоматчики держали оружие наизготовку в качестве психологической ПВО. Самолётов и вертолётов замечено не было, зато я впервые увидел беспилотники в виде красных и синих точек, мигавших высоко в небе. БПЛА не то чтобы всё время висели над головой, но регулярно появлялись в поле зрения. Рано утром прибыли на место.
Полевой лагерь
Измотанный многочасовой тряской, почти не спавший, с отбитой задницей и едва не лопнувшим мочевым пузырём, я был к тому же обременён обязанностями старшего группы. Надо было зарегистрироваться и определить людей на отдых. Получив указание не раскрывать своего российского гражданства, я назвал подлинные Ф.И.О. и дату рождения, но вымышленный донецкий адрес. Для достоверности пришлось расспросить парней из Макеевки на предмет реального названия улицы и номера дома. Уже после того, как собрал и сдал на хранения сотовые телефоны (включая свой), вспомнил, что должен был позвонить в штаб батальона и доложить о прибытии. Усталость и жара притупляли ум и волю, и это было только начало. Попросил одного из местных командиров созвониться со штабом, получил разрешение временно разместиться в палатках на свободных лежанках (пока хозяева были на занятиях) и попытался уснуть...
Полевой лагерь был разбит в голой степи под палящим солнцем, где именно – сказать не берусь. Высокие борта "мерседесов" и непрерывно менявшееся направление движения делали любые попытки определить своё местоположение совершенно бесполезными. Мы могли быть и в Донецкой области, и в Луганской, и в одной из приграничных областей России – гадать не стану. Для человека, неискушённого в ботанике, степь везде одинаковая.
Лагерь состоял из двух-трёх десятков больших армейских палаток вместимостью до тридцати человек. Три палатки занимала столовая (одна из них – для комсостава), примерно столько же – лагерное начальство и инструкторы, по 1-2 – медсанчасть и вещевой склад. Электричество – от дизель-генератора, вода – привозная, подавалась из автоцистерны во вместительные ёмкости для душа, умывальника и отдельно – для питья. Перебоев с водой не было, опустевшие бочки наполняли по первому требованию. Питание можно было бы назвать вполне сносным, если бы не длинные очереди (на жаре) и макароны с рыбой. Зато по утрам давали молоко, сок и пряники.
Палатку ставили и обустраивали сами. Тент был старый и рваный – если бы пошёл дождь, было бы скверно, но Бог миловал. Койки в армейских палатках лично я видел только в кино и у инструкторов. У нас были нары, сколоченные из досок и пустых снарядных ящиков, оказавшихся впоследствии универсальным строительным материалом, который почти всегда был под рукой. На нары стелили выданные спальные мешки и шерстяные одеяла – укрываться не было необходимости. Протянули электрический провод от генератора, ввинтили лампочку, сделали под ней столик для чаепития – получилось жильё. Нас было ровно тридцать, и больше в один ярус было бы, наверное, не разместиться – спать приходилось почти вплотную друг к другу. Для человека, привыкшего к приватности и склонного к уединению, я воспринял новый образ жизни как нечто само собой разумеющееся, дав повод в очередной раз удивиться себе самому.
Несостоявшийся комбат
После регистрации и короткого тяжёлого сна (на жаре, в душной палатке) нас с Живым пригласили к начальнику лагеря для выбора техники. Выбор был невелик. "Градов", за которыми нас посылали не было в наличии, Д-30, про которые я спросил – тоже. Из предложенных "Гвоздик", миномётов и станковых гранатомётов я выбрал "Гвоздики" – 122-мм самоходные гаубицы с таким же орудием, как и на буксируемых Д-30. Решение по самоходкам принимал лично я, и в этом заключается одна из моих скромных заслуг перед вооружёнными силами ДНР или, по крайней мере, перед отдельно взятым их подразделением. На тот момент это были самые мощные огневые средства из тех, которыми располагал мой батальон.
В тот день я впервые увидел боевую технику, предназначавшуюся для ополчения, в товарных количествах – не сотни, но десятки и десятки. Техника была не новая, местами ржавая, частично разукомплектованная (в основном, касательно ЗИПа), но в целом – боеготовая и на ходу. Откуда она взялась – с поля боя, с захваченного украинского арсенала или с другой стороны границы, нам не рассказывали, а мы не спрашивали. Там были Т-72, некоторые совсем раздетые – без элементов динамической защиты, которые навешивались тут же силами личного состава. Были БМП-2 и даже БМП-1, совсем немного БТР и БРДМ, одинокая "Оса" без боекомплекта и, наконец, те самые "Гвоздики" – на две-три батареи.
От осознания того, что на этой броне, возможно, придётся воевать, слегка перехватило дыхание. Занятый организационными делами я подошёл к "Гвоздикам" позднее других и с удивлением обнаружил, что мои товарищи по оружию заняты не освоением матчасти САУ, а чисткой стволов буксируемых гаубиц Д-20 чуть ли не времён Великой Отечественной войны. Времени на обучение у нас было совсем мало (не более недели), на счету был каждый день и час, и я пошёл в штабную палатку, чтобы восстановить справедливость. Результатом устроенного "скандала" стало обещание нашего куратора начать профильные занятия с завтрашнего утра.
Утром на построении инструктор разбил личный состав на экипажи. Накануне, переговорив со своими бойцами, я подготовил конкретные предложения по составу двух экипажей, но моего мнения даже не спросили. Именно тогда начались недоразумения со старшинством и распределением обязанностей в батарее. Должностные обязанности СОБа (старшего офицера батареи), которым мне надлежало стать, были не совсем понятны и не ассоциировались с командованием батареей, а, скорее, с геодезией (топографией) и корректировкой огня. Мне хотелось стрелять (гнать укров прочь из Донбасса), и я просился на САУ, но получил отказ. На том (организационном) этапе мне следовало воспользоваться правами старшего группы, проявить характер, разобраться со структурными особенностями артиллерийских подразделений и утвердиться на командной должности. Вместо этого я предпочёл следовать указаниям инструкторов, за что вскоре и поплатился.
На самом первом совещании (при выборе "Гвоздик") мне предлагали принять технику в соответствии с первоначальной организацией нашей группы – отдельно на 20 и на 10 человек (соответственно 4 и 2 САУ) и готовить два самостоятельных подразделения. Я выдвинул встречное предложение, которое в итоге и было принято: не дробить силы, а сформировать полноценную батарею, укомплектованную по штату (6 орудий). Полагая, что главная наша задача – крепить боеспособность ополчения, я думал, что между собой мы как-нибудь договоримся. К сожалению, договориться не удалось.
Сват, продекларировавший высшее образование и назначенный вторым СОБом, разобрался в ситуации быстрее меня и, осознав перспективы карьерного роста, пошёл по головам. Бывший старший лейтенант украинской милиции, хорошо знавший, как подойти к нужному человеку, он дистанцировался от меня и быстро наладил контакт с инструкторами. Он ходил за ними по пятам, выспрашивал, конспектировал, льстил и, в конце концов, стал единственным кандидатом на должность. Следует отдать ему должное: я даже глазом моргнуть не успел, как он уже "командовал" батареей. Все мои попытки убедить его работать в паре закончились ничем. Видит Бог, так было бы гораздо лучше для дела, ибо даже к концу обучения Сват очень сильно плавал в управлении стрельбой, многого не понимал и без конца ошибался. В итоге, став по сути пятым колесом в телеге, я был понижен в должности до радиотелефониста, а затем и вовсе остался за штатом 3-й самоходной артиллерийской батареи, сформированной моими молитвами.
Полигон
Неделя, проведённая на полигоне, была сумбурной, нервной и изнуряюще жаркой. Каждое утро мы уходили в степь километра за два от лагеря ‒ туда, где были устроены учебные огневые позиции. Несмотря на ранний час, солнце уже стояло высоко в совершено безоблачном небе и уже припекало, и с каждым часом припекало всё сильней. В отличие от тех, кому посчастливилось попасть в экипажи, мы шли пешком ‒ по пыльной дороге, окаймлённой высокой выжженной солнцем травой и чахлыми кустами. Вокруг, насколько хватало глаз ‒ ни деревца, ни чего-то другого, что отбрасывало бы тень. Выручали две фляги воды, которые я всегда брал с собой ‒ одну выпивал, делясь с товарищами, другую выплёскивал на лицо, и, если удавалось поймать дуновение ветра, блаженствовал от ощущения прохлады, длившегося считанные мгновения. Ходили два раза в день, туда и обратно, на Голгофу и с Голгофы.
Нас учили обращаться с артиллерийской буссолью ‒ треногим оптико-механическим прибором, предназначенным для выработки данных для наведения орудий батареи. Учили, презрев теорию, начав сразу с практического измерения углов, суть и значение которых нам были непонятны. Мы оказались вдруг в новом, совершенно незнакомом нам, мире полевой артиллерии, где координатные оси X и Y меняются местами, а окружность делится не на 360 градусов, а на 60 делений угломера. То, на что уходят месяцы и годы, мы должны были понять, усвоить, и научиться применять на практике за неделю со слов инструктора (часто неразборчивых), ловя их на лету, без учебных пособий, конспектов и интернета, на изнуряющей (отупляющей) жаре. Имея за плечами богатый опыт познания и освоения с чистого листа технически сложных видов деятельности, я смог разобраться с основами артиллерийского дела, только сложив воедино услышанное и увиденное на полигоне с прочитанным позднее в учебниках и руководствах и с потроганным руками в ходе ознакомления с материальной частью самоходного орудия, которым мне впоследствии довелось командовать.
Что касается качества боевой подготовки, то оно было очень разным. За неделю обучения можно было худо-бедно подготовить даже с нуля (не говоря о тех, кто уже имел подзабытые на гражданке навыки) заряжающего, механика-водителя, наводчика (рядовой состав) или командира орудия (сержантский состав), но выучить за то же время старшего лейтенанта милиции (Свата) или кораблестроителя (меня) командовать артиллерийской батареей было решительно невозможно ‒ тем более теми методами (чистая практика и никакой теории), которые использовали наши инструкторы.
Командир батареи, которого на полигоне именовали СОБом, что само по себе вводило в заблуждение, должен был уметь вывести батарею днём или ночью на огневую позицию с заданными координатами (по топографической карте местности), осуществить топопривязку (определить точные координаты своего командного пункта), построить орудия в параллельный веер (со стволами, развёрнутыми в направлении стрельбы), посчитать (нарисовать) на ПУО-9 ‒ приборе управления огнём (планшете с линейками и всевозможными хитростями) довороты каждого орудия на цель, дальность до цели и скомандовать командирам орудий прицелы и угломеры (точнее ‒ довороты от основной или запасной точек наводки, угломер командир орудия считает сам и командует наводчику).
Обо всём этом я узнал впоследствии во время небольшого вынужденного отпуска, читая "Справочник офицера артиллерии", "Справочник сержанта артиллерии", "Учебник сержанта ракетных войск и артиллерии (для командиров орудий)", "Руководство по боевой работе огневых подразделений артиллерии", технические описания и инструкции по эксплуатации 2С1, 2С3, 2С9 и пр. ‒ ту остро необходимую литературу, которой на полигоне не было и в помине. Сват же, взбираясь по карьерной лестнице, пытался пробить стенку лбом, и результаты были удручающими. Разжалованный в радиотелеграфисты, я имел возможность вести переговоры с корректировщиком и хронометрировать результаты стрельбы в последний перед убытием на фронт день обучения "моей" батареи. В те дни (я знал это из разговора инструкторов) уровень мастерства украинских артиллеристов вырос настолько,что некоторые из них открывали прицельный ответный огонь уже через 5 (пять) минут после первого выстрела противника (читай ‒ ВС ДНР или ЛНР). По-хорошему надо было уметь отстреляться и сняться с позиции в течение не более 10 минут. Сват, вконец запутавшийся в ПУО, стрелял по цели (при переносе огня с ранее поражённой цели) долгих 45 минут, так и не добившись попадания.
Так вышло, что в тот раз меня подвели ноги ‒ из-за жары, долгих пеших переходов и большого количества выпиваемой за день воды они отекли, и по утрам я с трудом мог надеть обувь. В местной медсанчасти, расположенной в двух палатках, мне ничем не смогли помочь. В батарее сказали, что с собой меня не возьмут ‒ в случае чего я могу стать для них обузой. Командование полевого лагеря отказалось отправить меня в Донецк на попутном транспорте (за отсутствием такового) или оставить меня на полигоне до прибытия следующей группы артиллеристов. Мне не оставалось ничего другого, как поехать домой, чтобы подлечиться и выправить документы, которые было велено оставить в учебке. Моё путешествие без паспорта через Ростов-на-Дону, Волгоград, Саратов, Ульяновск и Йошкар-Олу в пять приёмов на междугородних автобусах по договорённости с водителями (слава Богу были те самые $100) с периодическими задержаниями органами правопорядка и допросами с пристрастием (особенно в Ростове, где меня сдал ФСБ военный комендант, к которому я обратился с просьбой помочь мне добраться до Донецка) заслуживает отдельного повествования, однако, это стало бы неоправданным отклонением от темы. Три недели спустя я в третий раз перешёл границу и вскоре, как и мечтал, стал командиром самоходного орудия, правда не 2С1, а 2С9
Состоится генеральная репетиция Дня ВМФ, рейд Севастопольской бухты будет перекрыт.
29 июля, пятница
11.00 – 17.00 (Морская библиотека им. М.П. Лазарева) — День открытых дверей в Морской библиотеке имени Лазарева, посвященный Дню Военно-Морского Флота России.
15.00 – 17.30 (Дом офицеров Черноморского флота) — торжественное собрание и праздничный концерт в честь Дня Военно-Морского Флота России.
30 июля, суббота
10.00 – 17.00 – тематические экскурсии в Музее Черноморского флота и Военно-историческом музее фортификационных сооружений.
10.00 – 13.00 (бухта Омега, улица Челнокова, 5) — финал турнира по волейболу на приз командующего Черноморским флотом, посвященный Дню Военно-Морского Флота России.
31 июля, воскресенье
08.30 – 08.45 (площадь Нахимова) — возложение венков и цветов к Мемориалу героическим защитникам Севастополя 1941—1942 годов.
08.45 – 09.00 (Севастопольская бухта) — торжественный подъём Государственного и Военно-морского флагов, флагов расцвечивания на кораблях и судах Черноморского флота.
09.00 – 11.30 (Севастопольская бухта) — парад кораблей и военно-спортивный праздник в честь Дня Военно-Морского Флота России.
12.00 – 14.00 (Дом офицеров Черноморского флота) — прием командующим Черноморским флотом в честь Дня Военно-Морского Флота России.
12.00 – 18.00 (площадь Нахимова) — выставка вооружения и военной техники.
12.00 – 18.00 – День открытых дверей в Музее Черноморского флота и Военно-историческом музее фортификационных сооружений.
14.00 – 18.00 (Севастопольский морской порт) — показ кораблей Черноморского флота жителям и гостям Севастополя.
17.30 – 19.00 (стадион СК «Севастополь», улица Брестская, 21) — товарищеский матч по футболу между командами правительства Санкт-Петербурга, правительства Севастополя и Черноморского флота.
19.00 – 21.45 (площадь Нахимова) — праздничный гала-концерт мастеров российской эстрады, Черноморского флота и Севастополя.
PS. Из программы рекомендую посетить военно-морской парад (или генеральную репетицию), выставку техники на площади Нахимова, мероприятия в Музее Черноморского флота ну и салют.
Французская полиция арестовала одного человека, подозреваемого в причастности к атаке на церковь в Нормандии.
Об этом Reuters сообщил источник в правоохранительных органах. Исламисты, вооруженные ножами, напали на католическую церковь утром 26 июля. Злоумышленники захватили заложников, в результате погиб 84-летний священник, еще несколько человек получили ранения. Оба нападавших были застрелены полицией. Президент Франции Франсуа Олланд охарактеризовал произошедшее как «гнусный теракт». Ответственность за атаку на себя взяла группировка «Исламское государство» (в России запрещена).
Теракт в Нормандии стал далеко не первым во Франции за последнее время. Вечером 14 июля грузовик на полном ходу врезался в толпу на Английской набережной в Ницце, где собрались тысячи людей. В результате погибли 84 человека. 19 июля на юге страны мужчина убил женщину и трех ее дочерей, в этот же день вооруженный мужчина ворвался в отель в городке Болонь.
PS. Можно уверенно говорить о том, что следующие выборы во Франции, помимо ожидаемого крушения социалистов, пройдут под лозунгами усиления борьбы с терроризмом и ужесточения миграционного законодательства.
Разумеется, данный теракт, далеко не последний и продолжение само собой не за горами. Тот случай, когда череда рядовых эксцессов делает террористические атаки банальной рутиной.
Сотрудники ФСБ провели обыски в домах у главы Федеральной таможенной службы (ФТС) Андрея Бельянинова и руководителя группы компаний «Арсенал» Сергея Лобанова, ранее работавшего советником Бельянинова. В ходе обысков были обнаружены коробки из-под обуви с деньгами и старинные картины. Следственные действия связаны с уголовным делом о контрабанде элитного алкоголя в России, которое расследуется в отношении главы питерского холдинга «Форум» Дмитрия Михальченко.
PS. Главный таможенник утверждает, что 58 миллионов рублей налом (в рублях, долларах и евро) - это его "личные накопления". Не иначе "на храм откладывал".
Американская база в районе Кобани (сирийский Курдистан). На спутниковых фотографиях https://www.terraserver.com/view?utf...&bbox=¢er= (по ссылке можно посмотреть, как это место выглядело до войны) отмечены 3 вертолета и 2 конвертоплана. База играет важную роль в операциях JSOC в Северной Сирии. Разумеется, с точки зрения международного права, ее нахождение на территории Сирии незаконно, но кого и когда международное право останавливало?
А это уже взлетно-посадочная полоса построенная при участии военных инженеров армии США в 35 километрах к югу от Кобани. Так же там развернута база материально-технического обеспечения для обеспечения операций против Халифата в Северной Сирии. Обе базы развиваются в рамках договоренностей США с YPG и SDF, и помимо прочего, служат запасным вариантом для США, в случае проблем при использовании турецкой авиабазы Инджирлик.
Взлетно-посадочная полоса к востоку от Манбиджа у поселка Саррин. Май 2016.
Чат КОБ
25.07.2016, 16:32
Благодарность
Линейный вид
