[Iоанн Пламенный]

Вот один из примеров соотношения слов "тавагища Сталина" и реальной действительности.

Для начала слова главного героя:

О демократии и оппозиции

......Как думает лечить Сапронов недочёты нашей внутрипартийной жизни? Его лекарство такое же простое, как и диагноз.

"Пересмотреть наш офицерский состав", "снять с постов нынешних работников" - таково средство Сапронова. В этом он видит основную гарантию проведения внутрипартийной демократии. Я далёк от того, чтобы отрицать значение перевыборов под углом зрения демократизма в деле улучшения нашей внутрипартийной жизни. Но видеть в этом основную гарантию - значит не понимать ни внутрипартийной жизни, ни её недочётов.

В рядах оппозиции имеются такие, как Белобородов, "демократизм" которого до сих пор остался в памяти у ростовских рабочих; Розенгольц, от "демократизма" которого не поздоровилось нашим водникам и железнодорожникам; Пятаков, от "демократизма" которого не кричал, а выл весь Донбасс; Альский, "демократизм" которого всем известен; Бык, от "демократизма" которого до сих пор воет Хорезм. Думает ли Сапронов, что если нынешних "партийных педантов" сменят поименованные выше "уважаемые товарищи", демократия внутри партии восторжествует? Да будет мне позволено несколько усомниться в этом.

Видимо, существуют два рода демократизма: демократизм партийных масс, рвущихся к самодеятельности и к активному участию в деле партийного руководства, и "демократизм" недовольных партийных вельмож, видящих существо демократизма в смене одних лиц другими. Партия будет стоять за демократизм первого рода, и она проведёт его железной рукой. Но партия отбросит прочь "демократизм" недовольных партийных вельмож, ничего общего не имеющий с действительной внутрипартийной рабочей демократией.

Чтобы обеспечить внутрипартийную демократию, необходимо, прежде всего, преодолеть те пережитки и навыки военного периода в головах некоторых наших работников, в силу которых партия расценивается не как самодеятельный организм, а как система учреждений. Но преодолеть эти пережитки нельзя в кратчайший срок.

Чтобы обеспечить внутрипартийную демократию, необходимо, во-вторых, преодолеть давление нашего бюрократического государственного аппарата, имеющего около миллиона служащих, на партийный аппарат, представляющий не более 20-30 тысяч работников. Но преодолеть давление этой громоздкой машины и подчинить её себе немыслимо в кратчайший срок.

Чтобы обеспечить внутрипартийную демократию, необходимо, в-третьих, добиться подъёма культурного уровня целого ряда наших отсталых ячеек и правильного распределения активных работников по всей территории Союза, чего опять-таки нельзя добиться в кратчайший срок.

Как видите, обеспечить полную демократию не так-то просто, как это представляется Сапронову, если, конечно, под демократизмом понимать не пустопорожний формальный демократизм Сапронова, а настоящий, рабочий, неподдельный демократизм.

Очевидно, необходимо напряжение воли всей партии снизу доверху для того, чтобы обеспечить и провести в жизнь действительную внутрипартийную демократию.

декабрь 1923г.

И.В.Сталин.Сочинения.т.5."О дискуссии/О статье Сапронова". стр.381-383. М:ОГИЗ, 1947 г.

А теперь неплохо сравнить эти слова с реальностью. То есть с тем положением, которого, со того времени (с 1923 года) достигла "партийная демократия". Цитирую по книге "Сталин, НКВД и репрессии 1936-1938 гг." (2009) (авторы -- д.и.н., профессор, начальник кафедры истории Академии ФСБ России Владимир Хаустов и д.и.н. Леннарт Самуэльсон):

=============================================
<…>
К середине 1937 года Сталин сумел создать в стране такую атмосферу страха, что любая критика действий руководителя государства стала восприниматься как покушение на существующий строй. Высшие партийные, советские, хозяйственные руководители, запуганные арестами, отчитывались непосредственно перед ним. Слова Бухарина о том, что измена Сталину стала синонимом измены делу строительства социализма, стали реальностью.
<…>
Прежде всего Сталин решил выкорчевать любые проявления оппозиционности и критики в отношении проводимой им политики среди руководящих слоев партийного и советского аппаратов. Он рассматривал как покушение на его единоличную власть, как заговор любые неформальные встречи партийно-советской номенклатуры, в ходе которых обсуждался курс внутренней и внешней политики страны.
<…>
При всем субъективизме подобной позиции старой большевистской гвардии нельзя не признать, что они все же адекватно оценивали ситуацию внутри партии направление внутренней и внешней политики как реально сложившуюся систему жесткого централизма и диктата Сталина, стиль управления, при котором рядовые члены ЦК не имеют возможности оказывать влияние на принятие решений.

Ошибки, допущенные в процессе строительства мощного индустриального государства, член ЦК ВКП(б) К.Я.Бауман объяснял тем, что «в партии отсутствует демократия, в ЦК нет коллегиального руководства, все решает только Сталин, а остальные молчаливо соглашаются». ЦК идет на поводу у Сталина и его ближайших людей, и только эта маленькая группа решает все вопросы, а «рядовые члены ЦК не могут рта раскрыть»[ЦА ФСБ. АСД Р-4497. Т.1. С.24.]. Характеризуя обстановку в ЦК ВКП(б), сложившуюся еще в начале 1930-х годов, Бауман отмечал, что в Москве сформировалась определенная группа вокруг Сталина, которая определяла политический курс. Между членами этой группы шла своего рода борьба за влияние внутри партии, как в расчете на усиление своих личных позиций в Политбюро ЦК ВКП(б), так и возможного дальнейшего выдвижения в качестве преемника Сталина. По мнению Баумана, в Москве партработники разбились на «Лазаревичей» (сторонников Л.М.Кагановича) и «Вячеславовичей» (сторонников В.М.Молотова) и готовились к большой драке. Номенклатурные партработники тем временем высчитывали, чьих портретов больше вывешено – Молотова или Кагановича.

Региональные руководители – члены ЦК полностью зависели от центра. ЦК ВКП(б) контролировал выполнение плановых заданий, присылал своих уполномоченных для проверки. За срыв планов членам ЦК не разрешалось приезжать в Москву на заседание пленумов, что вызывало их недовольство и озлобление. Почти полностью зависимые от центра, местные партийные руководители были не в состоянии эффективно управлять своим регионом, поскольку находились под жестким контролем вышестоящих партийных органов. Попытки расширения своих полномочий, проявления самостоятельности решительно пресекались. В октябре 1936 года, например, первый секретарь окружного комитета партии Татарской АССР А.Лепа, поставил в ЦК ВКП(б) вопрос о продовольственных фондах для колхозов в связи с неурожайным годом. Вернувшись в Казань, делясь с коллегами своими впечатлениями о поездке, он рассказывал, что подвергся резкой критике в ЦК, где ему было рекомендовано «жить на том, что имеешь». Для того чтобы хоть как-то разрешить продовольственный кризис, Лепа вместе с заведующим отделом сельского хозяйства и наркомом земледелия принял решение обмолотить на зерно кормовые культуры вику и овес. После ареста Лепы это решение трактовалось как «вредительская» деятельность в животноводстве в связи с тем, что в тот неурожайный год в Татарии из-за недостатка кормов произошел большой падеж лошадей, крупного рогатого скота.

Заведующий отделом пропаганды Сталинградского обкома ВКП(б) Г.Д.Каучуковский на допросах признавал, что неоднократно имел откровенные беседы с секретарем обкома Варейкисом, который делился с ним своими взглядами на положение, сложившееся как в партийных органах, так и в стране. «Фактически полнокровной жизни нет в наших партийных организациях. Занимаются администрированием, являются придатком к бюрократическому аппарату, и никакой идейной жизнью не живут. То же и в городах. Занимаются всем, чем угодно: хозяйством, администрированием, но не партийной работой. Вопросы, касающиеся жизни страны, ими совершенно не обсуждаются, а если и обсуждаются, то формально, лишь бы принять резолюцию. Такая мертвечина в партийной жизни объясняется тем, что в партии нет настоящей выборности. Секретари партийных организаций фактически назначаются. Присланные сверху секретари, как правило, держат себя как люди, совершенно независимые от партийных организаций, как комиссары, поставленные над партийными организациями. Это приводит к тому, что между секретарями и партмассой существует такой разрыв, вследствие которого партийные кадры снизу не выдвигаются, и не найдешь работника даже на особо ответственную работу». И далее Варейкис, по словам Каучуковского, вел совсем крамольные речи в поддержку Троцкого, Зиновьева, Каменева и других представителей оппозиции, которые в 1920-е годы говорили об отсутствии внутрипартийной демократии [ЦА ФСБ. АСД Р-23510, Т.2. Л.177.].
<…>
Варейкис (член ЦК - мое прим.) съездил в отпуск за границу в Германию. Знакомство с ее политическим устройством помогло ему прийти к пониманию сути государственного строя в СССР: отсутствие демократизации, господство бюрократического чиновничества, сверхцентрализация, наличие жесткой вертикали власти. В разговорах он отмечал стабильное экономическое развитие Европы в период после кризиса начала 1930-х годов, рассуждал о закрытости СССР, считал, что экономика страны нуждается в привлечении иностранного капитала, расширении сотрудничества с развитыми капиталистическими государствами [ЦА ФСБ. АСД Н-13614. Т.1. Л.158.].

Бауман, в свою очередь, отстаивал идею о полной независимости Академии наук СССР от правительства, полагал необходимым предоставить советским ученым полную свободу в общении с любой научной заграничной организацией [ЦА ФСБ. АСД Р-4574 Т.1. Л.31.]. Некоторые партийные руководители пытались – в косвенной форме – использовать предстоящие выборы для того, чтобы «смягчить» советскую систему, сделать ее хоть немного более демократичной. Так, Я.А.Яковлев, возглавляя комиссию по подготовке выборов в Верховный Совет СССР в соответствии с новой Конституцией, подготовил тезисы об основных принципах проведения выборов и работы выборных советских органов. Однако первоначальный вариант тезисов раскритиковали в ЦК, где ему было указано, что основные установки тезисов, похоже, продиктованы «с другого берега». Тем не менее, в своем выступлении на июньском пленуме 1937 года он поставил вопрос об ограничении полномочий исполкомов, которые подменяли избранных депутатов в процессе постоянной работы [Жуков. Ю.Н. Тайны Кремля. Сталин, Молотов, Берия, Маленков. М.,2000. С.40.].

После ареста в октябре 1937 года ему было предъявлено обвинение в стремлении в ходе избирательной кампании дискредитировать сталинское руководство, чтобы используя новый закон о выборах, быть вместе со своей группой оппозиционеров избранными от народа, то есть стать независимыми от партийных структур. В этом случае перед его сторонниками якобы открывалась возможность проводить самостоятельную политику[ЦА ФСБ. АСД Р-1362. Л.30-31.].

=============================================